Выпрямившись, я иду к насосу, чтобы умыть лицо. У меня нет зубной палочки и даже чистой тряпицы, чтобы стереть налет, который образовался на моих зубах. Я еще никогда в жизни не чувствовала себя такой грязной. Я всегда могла принимать ванны и чистить зубы, и, хотя я выросла без служанок и без дорогих шелков, похоже, я более привычна к удобствам, чем полагала прежде. Я полощу рот и выплевываю воду на траву. Но это не может избавить меня от ощущения, что я ужасно грязна.
Но, возможно, то, что я грязная и от меня плохо пахнет, – это неплохо и поможет мне играть мою роль. Вряд ли конюхи так уж чистоплотны.
Остальные уже оделись и собираются в трапезную в замке. Сначала едят тюремщики, а обслуга потом. У меня урчит в животе. Вчера я вообще не ела, и, хотя мне не хочется идти в трапезную вместе с Люсом и прочими, я не могу ничего не есть. Я жду, когда вся свора скроется в столовой, и вхожу. Будем надеяться, что они поедят быстро и выйдут до того, как я вообще сяду завтракать.
Я поворачиваюсь на звук шагов за моей спиной. Это Джендер. Увидев, что я смотрю на него, он останавливается.
– Не тушуйся, – говорю я и машу ему рукой.
Он подходит ко мне. Удивительно, как здесь, в тюрьме, этот парнишка сумел сохранить такую нежную душу. Я не знаю, как с ним следует говорить, и потому решаю ограничиться вопросами, на которые можно отвечать просто «да» или «нет».
– Ты голоден?
Он кивает. Что ж, уже хорошо.
– Тебе нравится здесь? – Он пожимает плечами. – Ты давно тут работаешь? – Он опять пожимает плечами.
Своей робостью он напоминает мне пса, который как-то летом повадился заходить на нашу ферму. Было ясно, что с ним плохо обращались – это было видно по его шкуре – и он очень хотел ласки, но никому не доверял. В конце концов он перестал дичиться, поскольку понял, что мы не причиним ему зла. Возможно, Джендер такой же, как тот пес.
Я решаю попробовать еще раз.
– Они притесняют тебя? – тихо спрашиваю я. На сей раз он отвечает не сразу, но, в конце концов, кивает. Надо же. – А сколько тебе лет? – не унимаюсь я, но в ответ он только снова пожимает плечами. Мне в голову приходит ужасная мысль. – Ты знаешь… сколько тебе лет? – Он качает головой. Я не хочу на него давить и посему перестаю задавать ему вопросы.
Мы входим в трапезную, похоже, одно из немногих помещений замка, которое и сейчас используется так же, как в те времена, когда он еще не был тюрьмой. И становимся в очередь за овсяной кашей и хлебом, которые раздают двое мужчин.
Люс с частью своих приспешников уже сидят за столом, остальные из его своры стоят в очереди. Они нас еще не заметили, но, когда замечают, все происходит быстро.