Мне безразличен Лаврик.
Но меня сильно зацепила смерть Натальи.
Да, мы с ней никогда не ладили.
Но это – мой город! Моя не-подруга! И мне с ней разбираться, а не какой-то там потусторонней погани!
И как только я найду эту погань – я ей… я ее…
Слов определенно не хватало. А те, которые подворачивались под язык, были из любимого дедушкиного фольклора.
Я глубоко вздохнула. Выдохнула.
Можно удрать. Убрать руки – и не возиться с этой пакостью. Никто меня не осудит. Никто и никогда. Потому что знать буду только я.
Я буду знать.
Я обругала себя дурой, стянула куртку – и аккуратно просунула руки сквозь неширокие ячейки.
ИПФ повезло, что их экстрасенсы не слишком сильны. Были бы сильными – были бы дохлыми. Полезли, порвали, подцепили – и, скорее всего, отбросили бы лапти. А так для них эта сетка непреодолима. Для меня – преодолима, но зачем напрягаться? Надо просто посмотреть – пойдет она за трупом или нет. Если да – можно не волноваться. Если нет – надо бы все-таки ее убрать. Мало ли кого сюда занесет, мало ли что и как…
Хотя я сильно подозреваю, что эта ловушка поставлена именно на экстрасенсов. А люди без особых талантов пройдут ее как паутинку. И даже не заметят.
Надо будет проверить. Потом. А пока…
Посмотрим, чем аура второго трупа (я намеренно не думала об этом как о Наташке, так было намного легче) отличается от ауры первого.
На первый взгляд – ничем. Та же пустота. Абсолютная. Чистая. Ясная. Я бы сказала – стерильная. На скальпеле у хирурга бактерий больше, чем в трупе энергии.
А есть ли в пространстве остатки энергии?
Я прищурилась и повела взглядом по сторонам.
Нету.
То есть их вообще нет. Энергия впиталась, словно вода в сухую губку. Я пристально оглядывала ангар. По нулям. Люди сияли аурами. Экстрасенсы светились намного ярче. Ярче всех была именно девица. И по окрасу волос – теперь огненно-рыжему – и по ауре. За ней – блондин (эх, надо было его тогда чайником с кипятком приложить – и стулом добавить!). А уж потом – папа с сыном. Мелкая сошка, ползучая вошка. У них даже ауры были схожи по окраске. Вот они – были яркими.
А все окружающее пространство – тусклым.
Я смотрела на тело.
Тело было пустым.
И так же – никаких брызг энергии, ничего…
Пустота.
Я потащила руки из сетки.
– Юля? – голос брюнетки, то есть уже рыжей, нарушил мою концентрацию. Я чуть резче шевельнула рукой – и поняла, что… задеваю одно из черных пятен!
– Твою мать! – в голос выдала я.
Пятно коснулось моего запястья, вцепилось и…
Я вскрикнула от боли.
Для человека, который не чувствует, не видит – это была бы просто дурнота. А я понимала, что происходит. Я буквально чувствовала, как гнусная клякса впивается в потоки моей ауры. Саму ауру я не видела, это невозможно. Никто не может увидеть свою ауру. Но я видела кляксу и всей кожей ощущала, как мерзкая тварь намеревается искорежить все, что ей попало под… зубы?