Поэтому были вечные споры, куда попал мяч: в угол, в «девятку», под «штангу»? Или — пролетел мимо ворот? И, естественно, эти споры часто заканчивались потасовками. Поэтому в «арбитры» выбирался самый здоровенный пацан.
На «международных» матчах обстановка была спокойнее. На нашей стороне «болел» старший брат Вани Макухина, моего одноклассника и приятеля. Он был блатным авторитетом. И на армянской стороне «болел» армянин с такой же репутацией. Поэтому все спорные вопросы на поле решали они, а не судья. И все безропотно признавали их решения.
…Прошло время, я уже давно жил на «Соколе», и мне все как-то не удавалось побывать на «Патриках». И вот, в одну новогоднюю ночь, когда гости разошлись, а все домашние спали, я прямо на пижаму надел дубленку, сел в припаркованную у дома машину и минут через двадцать был уже в Благовещенском переулке. Конечно, я помнил, где жил мой дружок Иван Макухин, и зашел в знакомый подъезд. За прошедшие годы в нем ничего не изменилось — та же грязная лестница, тот же тусклый свет, те же надписи на стенах и тот же набор кнопок для звонков с фамилиями жильцов. Я автоматически нажал на нужную кнопку… Дверь открыла старуха, в которой я с трудом узнал мать Вани. Но она меня сразу узнала и зарыдала:
— А Ваньку-то расстреляли!
Значит, мой друг детства пошел путем своего брата…
• • •
А ведь мы с Ваней Макухиным в конце зимы 1945 года были чемпионами по времени катания на «Патриках»… До этого все катались по замерзшему пруду без всяких ограничений. А тут возвели вокруг катка забор, включили музыку, освещение, в павильоне на прокат выдавали коньки с ботинками. В 23 часа каток закрывался, музыку и свет вырубали. За порядком следил милиционер, ездивший по катку на коньках. Поскольку мы продолжали кататься и после закрытия, милиционеру приходилось гоняться за «хулиганами». Вся наша школьная компания каталась на коньках, которые веревками прикручивались к валенкам. А у милиционера коньки были на ботинках, да еще «норвеги», или «гаги». «Чемпионом» признавался последний пойманный любитель острых ощущений. Чаще других этот почетный титул доставался или Ване, или мне…
• • •
Праздник Победы я помню смутно — мы с братом просидели почти весь день дома, слушая по репродуктору Левитана.
Родители с утра и до ночи были на разных торжественных мероприятиях, а нам было велено сидеть дома.
Но мы с братом на бетонной площадке лестницы сожгли боевую карту, на которой с 1941 года отмечали булавками продвижение Советской Армии… Отмечать уже было нечего! Потом мы вышли на улицу. Отовсюду доносился грохот салюта. По центру улицы Горького толпа народу на руках качала какого-то «союзного» военного. Девушки уводили парней куда-то в темноту переулков, а парни, даже кто костылял или без руки, уводили девчат… Война кончилась! Да здравствует любовь!