Но один раз наш разговор на тему «ты меня не любишь» закончился печально. Чтобы доказать свою любовь к ней, я схватил топор и рубанул себя по руке. Топор попал по большому пальцу, почти отсек его, но он держался на остатках сустава. Странно, но крови было мало…
Поскольку мы были на даче у Бори Блинова, отец которого был генерал-полковником, «Скорая» приехала быстро. Меня отвезли в госпиталь, где почти отрубленный палец как-то приладили и наложили гипс. Начальству в Академии мы с Борей доложили, что со мной произошел несчастный случай, когда я рубил дрова. Поверили… Ну а Лиля плакала и говорила, как она меня любит… Палец со временем прирос обратно, и только оставшийся на нем шрам до сих пор напоминает о том, что было со мной когда-то…
Весной 1952 года я вполне прилично сдал все экзамены. Лиля — тоже. И мы решили поехать в какое-нибудь романтическое место, где будем только мы и море. Оставалось решить две проблемы: найти такое место и узнать, как на это посмотрят родители Лили, отпустят ли они ее со мной?
Следует сказать, что у нас с Лилей еще не было физической близости. Я, понятно, рвался в бой, но она всегда говорила «нет»…
С романтическим местом мы скоро определились. Знающие люди рассказали, что в Абхазии, на Пицунде есть дача Сталина. Вокруг — волшебный реликтовый лес, а на берегу моря — несколько домиков рыбаков. Сейчас это место застроено, я там был с семьей в Доме отдыха кинематографистов, а тогда — никаких домов отдыха и никаких отдыхающих.
Проблему родителей Лиля решала самостоятельно… И как-то решила.
• • •
Мы сняли комнату в доме, стоявшем почти на берегу моря. Хозяин был рыбаком, и мы его почти не видели. Хозяйством мы с Лилей занимались самостоятельно, ходили на птицефабрику и рынок, которые были в трех километрах от нашего дома…
Рядом с нами стояли еще три рыбацких домика, но с их обитателями мы виделись крайне редко. Так что мы с Лилей были словно на необитаемом острове. Какое же это было счастье — видеть только свою любимую!
В первую же ночь мы нарушили все запреты…
Но в нашей истинно райской жизни случались и конфликты, чаще всего из-за разных взглядов и планов на нашу будущую семейную жизнь. Не помню, по какому поводу я однажды жутко распсиховался, бросился в море и плыл, плыл, плыл… Пришел в себя, когда обернулся и увидел, что берега почти не видно, да и одну ногу начало сводить. Я перевернулся на спину, отдохнул немного. Но тут начало сводить и левую руку.
К счастью, я увидел военный буй, который был установлен как ориентир для «сторожевика». Корабль подходил сюда, когда на дачу Сталина кто-нибудь приезжал. Так выполнялась охрана с моря столь важного объекта.