– Сержант!
– Я!
– Обыщи старшину. У старшины еще пистолет должен быть. А потом – лейтенанта. Где-нибудь в голенище у него штык-нож хоронится.
Меня в очередной раз поразил обходчик путей! Он прекрасно помнил, у кого какое оружие. К тому же, во время… э, как бы это сказать… короткой перестрелки, он единственный среди нас оставался хладнокровным, стоя как статуя в дверях опорного пункта.
– Ты! – Иван Григорьевич ткнул автоматом, как указательным пальцем, в сторону рядового с лавочки. – Освободи арестанта, а ключи передай ему!
Рядовой послушно выполнил приказ. Немного обалдевший Федор Толсторюпин вышел из клетки и принял ключи, не зная, что с ними делать.
– Федор, держи! – снял с плеча второй автомат железнодорожник. – Помести арестованных на временное место жительства, которое только что освободил.
– А откуда вы меня знаете? – раскрыл рот Федор.
– Федя, не щелкай клювом, слушайся старших! – крикнул я из темноты.
– Олег, ты, что ли? – расплылся в улыбке Толсторюпин.
– Я, я! Головка… от примуса! Кому говорят, не теряй времени!
Федя загнал с энтузиазмом в зарешеченный закуток эмгэбэшников, не преминув дать хорошего пинка лейтенанту.
– Погоди, не закрывай. Пусть Стопка подойдет сюда, – опять приказал Иван Григорьевич, наклоняясь над старшиной. Шуберт уже вытащил из кобуры у старшины «ТТ» и теперь вертел его на пальце, как заправский ковбой.
– Смотри-ка, семеркой шарахнул! – радостно сообщил, скорее всего мне, железнодорожник. – Я-то думал, что у меня в патронташе одна картечь. Ан, нет! И мелкая дробь попадается! Так что у старшины все до свадьбы заживет! Только кровь хлещет, не останавливается.
Я нисколько не разделял энтузиазма Ивана Григорьевича. Во-первых, в случае серьезной стычки дробь номер семь не нанесла бы вреда. Во-вторых, я желал старшине до конца жизни не садиться на зад! Ему очень шли команды: смирно, вольно и кругом!
– Рядовой Стопка, принесите аптечку! Есть там бинты? Есть? И быстро перевяжите старшину. Олег! Хватит стоять под окном, как Ромео в ожидании Джульетты. Заходи!
Я вошел, и Шуберт тут же передал мне два автомата. Себе он оставил один, а пистолеты лейтенанта и старшины рассовал по карманам.
– Куда мне два? У меня же ружье есть, – проворчал я.
– Ружье с патронташем давай сюда, – сказал Иван Григорьевич. – Федор! Собери у арестованных боеприпасы.
Лейтенант презрительно смотрел из-за решетки на нашу суету. Наша команда мало походила на боевое подразделение. Он что-то соображал, а потом сказал:
– Скоро сюда прибудет подкрепление. Выстрелы были слышны очень далеко. Так что советую вам самим сдаться, пока не поздно…