Парень взглянул на нее недоуменно-испуганно. В руках у него был фотоаппарат в черном футляре.
— Извините, — улыбнулась Инна как можно дружелюбнее.
Парень кивнул, улыбнулся в ответ.
Поехали дальше.
Впереди замаячил пост ГАИ.
— Ваши документы, гражданочка, — сказал долговязый веселый гаишник, остановив Инну.
Она вышла из машины, протянула документы — свои и «джипа».
Подошел второй гаишник — еще выше ростом, но в отличие от напарника угрюмый. Стал тщательно рассматривать бумаги, передавал второму, веселому.
— Так вы — гражданка США?
— Так точно. А что… Зачем это? — удивилась Инна, увидев, как угрюмый поднимает капот, заглядывает внутрь.
— Нужно, — лаконично ответствовал тот, захлопывая крышку капота.
— Вот вы, гражданка, в США живете — и не знаете, сколько у нас тут машин угоняют, — охотно пояснил веселый гаишник. — Вот у вас номер двигателя и номер кузова с техническим паспортом совпадают — вы спокойно дальше поезжайте.
— А это кто? — осведомился угрюмый, кивнув в сторону парня.
Парень смотрел на него внимательно, будто ощупывал взглядом.
— Человек, — пожала плечами Инна.
— Что за человек-то? Тоже из США, что ли? — поинтересовался веселый.
— Вы у него спросите, — холодно посоветовала Инна.
А угрюмый уже говорил, обогнув машину справа:
— Ваши документы?
И парень, открыв карман рюкзака, доставал паспорт, протягивал угрюмому.
Тот так же внимательно изучил и этот документ. Вернул. Сказал:
— Езжайте.
Поехали.
Парень был занят своим фотоаппаратом. Открыл его, достал кассету с пленкой, вставил новую.
«Джип» въехал в Коломну.
Объездного шоссе в Коломне не было. Указателей, по каким улицам проходит трасса на Рязань, — тоже.
Нет, конечно, указатели были. Инна углядела один — мелкую табличку со словом «Рязань» и стрелочкой. Стрелочка указывала в землю, так как табличка висела на одном гвозде.
Инне показалось, что время в Коломне шло медленнее, чем на всей планете. Она стояла уже на третьем светофоре и даже не знала, в том ли направлении едет.
Вдруг парень тронул ее за рукав. Указал рукой направо, потом махнул налево, потом движением раскрытой ладони — прямо. И — резко налево. А потом ткнул себе пальцем в грудь и сделал несколько знаков из азбуки глухонемых.
Инна закивала, чувствуя, как краснеет от стыда.
«Вот дура! А я его боялась: что это он молчит, подозревала его во всех смертных грехах. Ничего, кроме себя, не замечаю, ничего не чувствую».
Коломну миновали быстро. Парень указывал, направо или налево сворачивать, Инна кивала — и сворачивала.
Они вновь ехали по прямому шоссе.
Парень показал на свои губы, потом на Инну, потом опять на себя — на глаза.