— А вы вот так, — посоветовал Василий Степанович. Большой ложкой он залез в икру, наполнил ее и отправил в рот. — По-русски, по-нашему…
Надя хихикнула. Мол, смешно папа шутит.
Алевтина Ивановна пила водку, оттопырив мизинец.
— Небось у вас там все по капельке да по граммулечке, а у нас тут русские просторы! — говорил Василий Степанович. — Вот это, знаете, экономить там, рассчитывать — не по мне. Я человек простой, широкий…
— Пап, — перебила его дочка, — все знают уже…
— А вот Лешка твой не знает. Чего хмурый такой, женишок?
— Думаю, — коротко ответил Леша.
— Думать — дело полезное. Но пословицу знаешь — индюк думал-думал да и в суп попал!
— Хороша пословица, — сказал Алексей.
Надя закусила губу.
— Ну так и наливай, не стесняйся, — приказал Василий Степанович.
Алексей налил всем водки. Пить приходилось честно, за этим хозяева следили бдительно.
— Ну и где же молодые будут жить? — строго спросил тесть. — Как распорядимся, кума?
Инна не сразу поняла, что вопрос обращен к ней.
— Ну это им решать… А у вас есть идеи?
— Так какие у нас идеи? — подосадовал на непонятливость Инны Василий Степанович. — Мы можем их, конечно, к нам поселить, только домик у нас такой уже — тьфу, одно название. А им простор нужен, молодые, здоровые, детишки пойдут…
Надя слушала этот разговор затаив дыхание. Жить в Рязани с родителями — большего наказания она и представить себе не могла.
— Ну, у нас в Москве большая квартира, — сказала Инна. — Да вы сами увидите… Могу их с собой в Штаты забрать…
Вздох облегчения вырвался из хозяйской груди.
— И верно, — сказал Василий Степанович. — Чего им тут делать. В России жить плохо. Бардак, безалаберность, никакого порядка. У нас вон в порту план не выполнили, так давай соляру в речку лить, чтоб, значит, не урезали на будущий год. Мало того, что речку травят, так еще и добро народное псу под хвост. Небось в Америке поберегли бы?
Инна случайно прикоснулась к локтю сына и почувствовала, что того бьет дрожь. Сильная, злобная.
— Тебе, наверное, хватит, — мягко сказала она.
— Ничего, — подхватил разговор Василий Степанович. — Пусть пьет. Он уже не пацан. Это на свадьбе запрещается — а то детишки плохие будут. Мы с Алевтиной на свадьбе ни грамма. Так потом вон какую дочку состругали!
— Пап, — снова сказала Надя.
— Да что ты все — «пап» да «пап». Люди свои. Дело житейское. Правда, кума?
— Все-таки ему больше не стоит, — сказала Инна.
Алексей встал:
— Я прогуляюсь, что-то действительно…
— Поди-поди, подыши, — разрешил Василий Степанович. — У нас тут воздух чистый, с Оки.
— Я с тобой, — вскочила и Надя.