— С вертолета бы увидели.
— Проклятие. Есть ли еще патруль у дома Копоненов?
— Да. Я могу вызвать подкрепление, если ты нервничаешь.
— Я не нервничаю, — бросила Джессика, когда Юсуф проехал мимо бывшего иракского посольства и направился к берегу.
— А как насчет того, что Хелминен сказала о ком-то, близком ко мне? — невозмутимо спросила Джессика.
— Это может быть просто тактика запугивания.
— Но что, если это правда? Подумай об этом. Надпись, появившаяся в моем блокноте. Зубы из бутербродов доставлены в полицейский участок. Что, если у этих охотников на ведьм есть «крот» в участке?
— Фу, жутко. — Юсуф остановился между домами Копоненов и Адлеркройц. Полицейский фургон все еще был там. Он открыл свою дверь.
— Ладно, давай устроим этой старушке сердечный приступ.
Нина изумленно смотрела на Дэнеэла Луому. Ее ноздри уловили резкий запах. Что бы это ни было, он усиливался. Либо так, либо ее чувства находились в состоянии повышенной готовности.
— Роджер Копонен? — спросила она, наклонив голову.
— Получив сегодня утром запрос от полиции, я сразу понял, что это как-то связано с убийством Копонена и его жены. У меня просто возникло подозрение. А потом, когда я увидел Копонена на улице… Неужели это возможно?
— Скажите, почему Копонена лечили именно здесь? — спросила Нина, уклоняясь от вопроса, который, учитывая все случившееся, был бесконечно актуален.
— Роджер Копонен впал в тяжелый, длительный психоз в конце 1990-х годов. В то время у него диагностировали параноидальную шизофрению, другими словами, он испытывал параноидальные фантазии, которые в одни дни были невероятно сильными, а в другие — мягкими или вовсе не существующими.
— Подождите минутку. — Нина достала телефон. — Я могу это записать? Чисто по соображениям следствия.
— Почему бы и нет, — пожал плечами Луома.
Нина включила диктофон.
— Я с самого начала был врачом Роджера. Обычно такие случаи лечат антипсихотиками с целью подавления активности в центральной нервной системе. Но антипсихотики обладают многочисленными вредными побочными эффектами, которые могут оказывать ограничивающее воздействие на нормальную жизнь. С тех пор как была создана «Лучшее Завтра», наш путь лечения здесь был несколько иным. В дополнение к легкому подходу к лечению мы фокусируемся на модели открытого диалога, основанного на постоянном взаимодействии с пациентом.
— Диалог? Действительно ли это помогает, если кто-то страдает от тяжелых галлюцинаций?..
— Метод оказался чрезвычайно эффективным.
— Хорошо. — Нина навострила уши, ей показалось, что она слышит звуки, доносящиеся из коридора. Как будто кто-то вытирал ноги в прихожей.