С минуту они сидели молча. Джессика неотрывно смотрела на женщину, которая, опустив глаза в пол, подыскивала нужные слова.
— Что? Научились этому на собственном горьком опыте? — спросила Джессика без тени эмоций. Она провела все утро, глядя на себя в зеркало. Пытаясь почувствовать сострадание, страх, жалость, надежду. Но не смогла поймать ни одной эмоции.
Женщина прикусила губу, словно пытаясь унять дрожь.
— Нет. Но я знаю его очень давно.
— Значит, его чары на вас не подействовали?
Женщина короткими отрывистыми движениями покачала головой:
— Вы меня не поняли. Коломбано — мой младший брат.
В этот момент дверь открылась и эхо тяжелых шагов разнеслось по всему помещению. Женщина встала и поспешно убежала, как собака, застигнутая за чем-то неприличным.
Нина Руска закончила разговор. Она сделала несколько снимков картины и поспешила обратно в коридор. Имя Камилла Адлеркройц звучало смутно знакомо, как будто кто-то упоминал его во время расследования, но как она ни напрягала свой мозг, так и не смогла вспомнить контекст.
Она шагнула к кабинету Луомы, но замедлила шаг, когда услышала голоса внутри.
Луома разговаривал с женщиной.
Нина постучала в открытую дверь, широко распахнула ее и увидела женщину в тяжелом пальто и шапочке, сидящую напротив Луомы. Она выглядела так, будто только что плакала. На лице Луомы тоже отразился своего рода шок.
Луома поспешил представить их:
— Ох, простите. Это из полиции…
— Руска. Нина Руска.
— Совершенно верно. А это моя жена, Эмма Луома.
— Здравствуйте, — встревоженно произнесла Нина и перевела взгляд на список имен, который все еще лежал на столе перед женщиной, там, где Нина оставила его минуту назад. Потом она посмотрела на плакавшую женщину. Ее красные щеки были покрыты веснушками.
— Эмма тоже работает здесь, врачом, — неловко объяснил Дэниел.
— А как насчет Камиллы Адлеркройц? Она тоже врач?
— Да, но она давным-давно вышла на пенсию. Может быть, лет пятнадцать назад.
— Она когда-нибудь была врачом Роджера Копонена?
— Да. Камилла основала эту клинику.
Нина наблюдала, как Луома трет лоб. Она не понимала, что со всем этим делать.
— Мне нужно идти. — Она уже сделала шаг к двери, когда поняла, что толком и не обратила внимания на плачущую женщину. — Мне очень жаль. Вы что-то хотели мне сказать?
— Это может быть моя вина… — тихо пробормотала женщина.
— Что?
— В том, что Копонен прибрал к рукам эти лекарства.
— Что вы имеете в виду?
— Он был очень убедителен.
— Что случилось? — спросила Нина, возвращаясь к столу. Сейчас происходило так много событий, что ей трудно было собраться с мыслями. Эмма Луома перевела покрасневшие глаза на Нину.