Джессика открыла глаза и обернулась. Коломбано смотрел на нее, глубоко засунув руки в карманы брюк цвета хаки. Его белая рубашка была расстегнута почти до пупка.
— Ты вернулась в Венецию? — спросил он, когда женщина, которую Джессика теперь знала как его сестру, проскользнула в дверь и закрыла ее за собой. Теперь они вдвоем остались одни.
Джессика заметила, что ее голос дрожит.
— Я никуда и не уезжала.
— Что? — хихикнул Коломбано.
— Я все это время была на Мурано.
На мгновение Коломбано качнул головой, как будто Джессика сошла с ума. Может быть, и так. И не потому, что она лежала, парализованная, в гостиничном номере в течение нескольких месяцев подряд, а потому, что она вернулась.
— Слушай. Мне жаль, что все так закончилось…
— Я тебе не верю.
— О, Зесика. Посмотри на себя… Честно говоря, ты выглядишь ужасно. Как такая красивая, хорошо одетая девушка превратилась в такого… толстого, неряшливого тролля?
— Значит, я больше не твоя принцесса? Не что-то, чем можно поделиться со своими друзьями?
Коломбано разразился безудержным смехом.
— Я никогда ни с кем тебя не делил.
— Нет, это не так. Твой друг смотрел, как ты насиловал меня.
— Ты говоришь глупости. А теперь пошли отсюда.
— Я знаю, что смерть Кьяры не была несчастным случаем.
— О чем, черт возьми, ты говоришь?
— Я знаю, что она покончила с собой, потому что больше не могла этого выносить. Потому что ты — самовлюбленный человек, который высасывает весь кислород из комнаты. У тебя есть способ заставить человека чувствовать себя важным, желанным. Но еще лучше ты умеешь тащить его обратно к земле, лишая всякого самоуважения и само…
— Закрой свой рот.
— Но я хотела, чтобы ты знал, — возразила Джессика, и ее глаза впервые за много недель стали влажными от слез, как будто онемение, которое на долгие месяцы завладело ее разумом и телом, сейчас ушло, — что я вижу тебя насквозь. И я презираю тебя. И твоя сестра тоже.
Коломбано захохотал.
— А ты довольно наглая.
— Давай, смейся. Мы оба знаем, что это игра.
— Ты ничего не знаешь, гребаная шлюха. — Коломбано подошел к ней, схватил за запястье и рывком поднял на ноги. — Знаешь, что я думаю? Бьюсь об заклад, ты все еще так любишь меня, что не можешь уйти. И в конце концов ты вернулась ко мне, как наркоман, жаждущий своей дозы. Разве я не прав? Ты вернулась за тем, что, как тебе кажется, ты ненавидишь… но что ты все равно любишь.
Последние слова Коломбано произнес прямо в ухо Джессике, брызгая ей в ухо теплой слюной. Она посмотрела ему в глаза и ощутила нарастающую панику внутри. Сильные пальцы Коломбано сжали ее тонкое запястье. Она пришла сюда по собственной воле, отдав себя на милость этого садиста. Они остались в этом зале совсем одни. Никто не придет ей на помощь.