— Твоя мать была психически больна. Ей поставили диагноз параноидальная шизофрения в очень юном возрасте, — проговорила Тина. Ее нежная улыбка свидетельствовала об облегчении. Начинать всегда труднее всего. — Но благодаря лекарствам она смогла жить вполне нормальной жизнью и работать актрисой… Можно сказать, что она была необыкновенна в этом ремесле, несмотря на свою болезнь, но, возможно, и благодаря ей. С другой стороны, в такой аристократической шведско-финской семье, как семья фон Хелленсов, о психическом заболевании их дочери в 1970-е годы не говорили публично. Чтобы сохранить это в тайне, Терезу отвезли в частный психотерапевтический центр под руководством Камиллы Адлеркройц.
— Но… — пробормотала Джессика, чувствуя, как тяжесть поднимается от живота к груди.
— Если не считать легкой паранойи и внезапных приступов ярости, Тереза прекрасно справлялась с повседневной жизнью. К ужасу наших родителей, в возрасте двадцати лет она подала заявление и была принята в театральную академию, а через не слишком продолжительное время начала актерскую карьеру, которая, как ты хорошо знаешь, вышла на беспрецедентный по финским меркам уровень. Тереза познакомилась с твоим отцом, который работал сценографом в городском театре Хельсинки. Вскоре после этого родилась ты, а два года спустя — Тоффи. Потом вы переехали в Штаты.
Тина сделала глоток воды из пластиковой кружки. Морщины на ее тощей шее напоминали Джессике индейку.
— Почему ты говоришь мне это сейчас?
— Твой отец не хотел ехать в Штаты. Он чувствовал, что оставаться в Хельсинки было бы самым мудрым решением. Если не по какой-то другой причине, то ради тебя и Тоффи. К тому времени ваши родители унаследовали так много денег, что финансовый успех по ту сторону океана не имел бы никакого значения.
— Мама отправилась в погоню за своими мечтами…
— Это была не главная причина. Твоя мать ушла, потому что боялась остаться.
— Чего же она боялась?
— Камиллу Адлеркройц. — Тина выдержала короткую паузу. Из коридора донесся звон тележки с едой. — Адлеркройц отвергла претензии Терезы, заявив, что она бредит. Это было ее слово против слова сумасшедшей. Можно догадаться, кому все верили: шизофренику или уважаемому психиатру.
— Но… что говорила мама?
Тина долго смотрела на Джессику, хмыкнув, как будто все это слишком невероятно, чтобы быть правдой.
— Эта Адлеркройц практиковала магию в своем подвале. Она заставляла Терезу участвовать в ритуалах, где ее погружали в воду и заставляли… — Тина залилась тихими слезами. Она отвернулась к залитому солнцем окну, вытерла нос и собралась с мыслями.