На каникулах мне позвонил Серёга и позвал к себе. К тому времени Ёлкины уже не жили в цирке, а получили квартиру в новом доме, но Серёга, чтобы опять не менять школу, ездил оттуда на троллейбусе. По телефону он сказал, что как следует познакомит меня с отцом. Вот это было здорово! Я немедленно побежал к Смакову. Он как раз болел гриппом и наверняка был дома. Меня не хотели пускать, но я сказал, что есть важное дело, и мне разрешили говорить с ним издали. Лёвка лежал на кровати с карандашом в руках и чихал в журнал «Огонёк».
— Ты не знаешь, какая река из четырёх букв протекает на юге Франции? — спросил он меня.
Откуда мне было знать? Я и своих-то всех не знал. Я рассказал, что завтра увижу дома Евгения Ёлкина. Смаков бросил «Огонёк» и перестал чихать. Лицо его стало таким растерянным, что я уже пожалел, зачем сказал. Я побоялся, что теперь он может совсем не выздороветь.
— Вот похохочешь, да? . — сказал Лёвка, не скрывая зависти.
«Спрашиваешь. . . » — подумал я, но не стал расстраивать больного, а только пожал плечами. Лёвка взял с меня слово, что я запомню все до единой штучки Евгения Ёлкина и перескажу ему в тот же вечер.
На следующий день я поднялся на пятый этаж дома на большом широком проспекте. Дверь нужной мне квартиры была самая обыкновенная. Ни афиш, ничего такого. . . Как на всех, почтовый ящик, а на нём наклеено: «Известия», «Советская культура», «Техника—молодёжи». Ниже была приделана металлическая пластинка :
ЕВГЕНИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ ЁЛКИН
Я уже стал подумывать, туда ли я попал, но потом сообразил, что и у артистов бывает отчество, и нажал беленькую кнопку звонка. Мне открыл Серёга.
— Входи, — сказал он. — Молодец, что пришёл.
Я шагнул в маленькую прихожую. На вешалке висели пальто и зелёная шляпа. Кто-то, наверное по радио, играл на скрипке. Бойко затявкала собачка. Я догадался, что это Великан, и обрадовался, — значит, Серёгин отец дома. Вдруг скрипка перестала играть. Отворилась дверь, и в прихожую выскочили не один, а сразу три Великана.
— Цыц, свой! Друг! — прикрикнул на них Серёга.
Собачки умолкли и, как по команде, завиляли хвостами, а в дверях появился Серёгин отец. Честное слово, не знай я, куда пришёл, — в жизни бы не поверил, что это Евгений Елкин. У того, что стоял в дверях, было простое, не клоунское лицо, на голове берет с хвостиком, а на ногах самые домашние тапки.
— Вот, папа. . . — начал было Сергей, но отец перебил его :
— Как же, помню. .. Встречались. — Он протянул мне руку. — Только вот, как зовут, запамятовал.
Серёга напомнил отцу, как меня зовут, хотя, конечно, тот никогда и не знал.