— Но это было восемь лет назад.
— Зачем кому-то трогать развалины?
— Допустим. Но разве призыватель оставил бы там что-нибудь?
— Группа, — Этерран оскалился, — относилась к призыву и ритуалам, как к выступлениям. У их лидеров был большой украшенный гримуар. Там были их ритуалы и заклинания.
Я шумно выдохнула.
— Так это был не личный гримуар. Они могли хранить его в «логове».
— Я так и подумал. Если не там, ты можешь найти другую информацию.
— Нам нужна твоя помощь, чтобы найти скрытую комнату. Тогда… — я сжала кулаки. — Мне придется все рассказать Эзре.
— Нет.
— Ему нужно знать перед тем, как мы…
— Нет, — Этерран оскалился. — Он не поверит, что я помогу ему — нам — не предав его.
— Вы неплохо работали вместе до этого, да? Эзра рассказывал…
— После того, как его родителей и всех, кого он знал, убили, потому что он убежал, он обратил всю вину и презрение на меня. Он ненавидит меня всей душой.
— Их убили не из-за того, что Эзра убежал…
— Если бы он не убежал, они не стали бы его искать, и «Ключи Соломона» не нашли бы его семью, — Этерран нетерпеливо зарычал. — Люди не могут принять бессмысленность смерти. Им нужны причины смерти. И он посчитал причиной свой выбор.
Он прижал ладонь к моему затылку и притянул мое лицо ближе к его.
— Пойми, Тори, — прорычал он. — Эзра не может вынести только одно. Он вытерпит любую боль или мучения сам, но не позволит семье снова умереть за него.
Я смотрела в пылающие глаза демона, горло сдавило, и я не могла говорить.
— Если он узнает, что я настолько владею его телом, он сразу же найдет способ умереть. Мне придется бороться с ним за власть, и это может уничтожить нас обоих.
Я подавила тошноту и сжала его запястье.
— Отпусти меня.
Он разжал пальцы.
— Нельзя говорить Эзре.
— Я не могу не рассказать Эзре. Он слишком умен, чтобы поверить моей сочиненной истории о том, зачем мы едем в Энрайт, и как только нам понадобится твоя помощь с поиском скрытой комнаты, он узнает, что…
— Тогда мы дождемся, чтобы он уснул.
Я упрямо стиснула зубы.
— Я не буду врать ему.
— Zh’ūltis! — рявкнул он. — Переживай о его прощении после того, как обеспечишь его выживание! Мы не можем…
Его глаза расширились, рука задрожала в моей хватке.
— Он…
Он дернулся, голова отклонилась. Она со стуком ударилась об стену. Он согнулся, охнув, вырвал руку из моих ладоней, прижал руки к своему лицу. Его плечи напряглись.
Он опустил ладони, и стало видно человеческие глаза Эзры, глядящие вперед, пока он тяжело дышал.
Мое сердце колотилось в горле, я сдавленно прошептала:
— Эзра?
Он дернулся, словно мой шепот был пощечиной. Его большие глаза посмотрели на меня, на мое лицо, замерли на моей ладони, оставшейся в воздухе.