На ее плечи капала кровь с окончательно промокшей повязки, а Шеф смотрел на нее и думал, что эту девку лучше было убить, потому что ему уже прямо сейчас хочется вставить ей вновь, а он даже не вышел.
Мысленно выругавшись, он резко отстранился и спешно покинул барак, чтобы хоть немного успокоиться. Сейчас ему не помешала бы холодная вода. В нее стоило окунуться с головой, но где ж такую взять в пустыне?
Карин с большим трудом уползла обратно в угол, дрожа всем телом. Она почти смогла забыться, ничего не испытывать, а теперь боялась собственного удовольствия – короткого, как мираж, но постыдного.
Стоило ей сесть и голова сразу заболела. Слезы смыли большую часть крови с ее глаз, но как оставаться такой – грязной, измятой и брошенной – она не знала. Узел на ее куртке развязался, и она смогла опустить руки и накрыться курткой с головой, словно так можно было исчезнуть. Только побыть в одиночестве ей не дали. Дверь скоро снова скрипнула, и послышались шаги.
Карин вся сжалась, затаила дыхание, особенно услышав лязг металла, а потом выдохнула, когда кто-то потянул куртку, чтобы взглянуть на нее. Она шмыгнула носом, но все же посмотрела Шефу в глаза. Ей прежде казалось, что на его лице эмоций просто не бывает, а теперь почудилась тревога. Она даже удивилась и тут же отогнала эту мысль.
«Он – зло, и не смей думать иначе!» – приказала она себе, и это явно отразилось на ее лице, потому что мужчина внезапно улыбнулся – как-то понимающе, будто читает ее мысли и даже соглашается с ними. Только, почему они его радуют, совсем не ясно.
– Когда-то мне сказали, что ненависть – неплохая причина, чтобы жить, и это было правдой, – сказал он неожиданно. – Ненавидеть того, кто в клане главный – видимо, традиция: все с этого начинают, но, надеюсь, это не помешает тебе принимать разумные практичные решения.
Карин с ужасом уставилась на него. Ей показалось, что он прочел все ее мысли и эмоции, а теперь со смехом сказал, что они глупы, пусты и нелепы.
– Если ты пообещаешь хорошо себя вести, я освобожу из цепей одну руку, и ты сможешь сама привести себя в порядок. Вторую руку пока не освобожу, но если будешь благоразумна, то со временем сможешь свободно передвигаться по лагерю.
– Да я сбегу от вас, – рыкнула Карин.
– Так почти все говорят, – пожал плечами Шеф, – но об этом потом. Сейчас ты будешь мыться и одеваться, осталось решить как.
Он кивнул на какие-то тряпки, сложенные у жестяного ведра, а Карин, посмотрев на них, только поморщилась.
– Я могу назначить дежурство по твоему мытью, но не уверен, что оно не закончится для тебя очередным сексом.