– Я должен понять как можно быстрее, – простонал Мартин, виновато глядя на Виту, и тот внезапно не выдержал.
– Хватит дурака валять! – рявкнул он. – Не можешь думать – иди пожри, а если это не помогло – иди спать и не еби себе мозги!
Гневная речь закончилась стоном и острой болью в правом боку, там где еще торчали трубки. Не выдержав, Виту дернул их, прошипел от боли, но отбросил дурацкую банку, понимая, что так все немного легче.
– Парни, вы там это, – начал было Лотар, но умолк, слыша, как банка падает на пол.
Виту как раз принесли лекарства. Он выдохнул, выпил еще одну таблетку и снова посмотрел на Мартина.
Тот закрыл руками лицо и тихо, беспомощно плакал, бормоча, что он должен, что ему надо, что он не может позволить парням погибнуть.
– Тебе надо отдохнуть, – уже спокойней сказал Виту. – В таком состоянии ты все равно ничего не сможешь сделать.
– А ты? Ты же сидишь тут и…
– Сижу и ничего не могу, потому что ничего в этих цифрах не понимаю, и никто не понимает кроме тебя! Я буду сидеть и пытаться связаться с парнями, пытаться хоть что-то им подсказать, а ты иди и спи, потому что от твоих мозгов зависит выживут они там или нет. От твоих и только от твоих!
Мартин всхлипнул и, поджав колени, тихо застонал сквозь слезы. Он все понимал, но его колотило и трясло. Он понимал, что не сможет уснуть, зная, что там кто-то умирает, просто не сможет.
– В общем, ты жди сигнала и сообщай, если будет что-то новое. Посади дежурного на связь, а я буду пытаться связаться с Шефом, пока у меня это не получится, – сказал Лотару Виту и, получив согласие, отключил связь, а потом шагнул к Мартину. – На, выпей это, – он протянул Мартину одну из своих таблеток. – Выпей и поспи, может во сне что-то и поймешь, мозг – он же, знаешь, если у него есть задача, помнит о ней постоянно. Мне иногда ответы во сне приходили.
– Думаешь? – спросил Мартин робко, стыдливо и даже виновато, дрожащей рукой принимая таблетку.
– Знаю. Поверь мне, Мартин, или можешь считать это приказом, – сказал Виту, буквально отбирая у парня часть ответственности.
Мартин послушно кивал и делал, как ему велели, со странным чувством облегчения, а Виту хмурился, брал рацию и снова вызывал Шефа, но тот не отвечал.
* * *
Карин плакала. Смотрела на Шефа огромными как никогда глазами и рыдала, пытаясь прижиматься щекой к его руке, пока тот старался как можно осторожней отклеить клейкую ленту от ее лица.
– Шее-еф, – простонала Карин опухшими, разбитыми губами, как только эта лента была снята. – Как хорошо, что ты пришел.
Она попыталась поцеловать его руку, но Шеф отдернул ее, на миг сбившись с мысли. Карин никогда так его не называла. Все называли, даже Берг начал называть его именно Шефом, а Карин всегда называла его Олли, просто Олли, как салагу нестреляного, не заслужившего еще прозвище Бешеный.