– Ты говнюк, – сказал ему Симон, когда его привели в палату.
– Есть такое, – ответил Франк, приподнимаясь, чтобы удобнее устроиться в кровати.
Говорил он так, словно весь его рот был забит какой-то кашей, но компьютерный голос методично поправлял его речь, наслаиваясь на голос.
– Отключи эту штуку, – попросил Симон, нахмурившись.
Ему уже не хотелось подначивать друга, скорее, наоборот, узнать, что именно случилось, и попытаться помочь. Симон с самого начала понимал, что Франк не исчез бы без особых причин, но, увидев бледного Франка, начал за него всерьез волноваться.
Подтянув к кровати стул, он сел и приготовился слушать.
– А ты меня поймешь? – усомнился Франк.
– Тебя точно пойму, а этот суфлер меня раздражает.
Франк хмыкнул и выключил прибор, изначально считывающий его мысли.
– Врачи уверены, что речь восстановится, нужно только время, – сообщил Франк уже без суфлера, вполне понятно, но как-то неестественно медленно.
– Это хорошо, что вообще случилось?
– А у тебя? – вместо ответа спросил Франк, усмехнулся, а потом все же рассказал о покушении и начатом расследовании. – Через день-два мне будет известно, кто именно меня предал и почему, да и я теперь знаю, кто за этим стоит.
– Кто?
– Совет, вернее один из них.
Они помолчали, потому что слишком хорошо понимали, что это значит.
– Ты поможешь мне от него избавиться? – спросил Франк осторожно.
– Как? – спросил Симон, давая понять, что ответ очевиден.
– Тебя вызовут на разбирательство уже завтра утром; надеюсь, ты понимаешь, что должности тебя лишат?
– Ты, правда, думаешь, что я об этом жалею?
– Надеюсь, нет, но, чтобы все решилось быстро, ты должен вот это положить в свою сумку, любую, а потом отдать той самой секретарше, что встречала тебя в прошлый раз.
– Что это?
– А вот этого тебе лучше не знать, просто поверь мне, – с улыбкой сказал Франк, передавая другу маленький, не больше зажигалки, носитель, способный встроить нужный код в работу ИИ.
Симон носитель принял и больше ни о чем не спрашивал. Он понимал, в чем именно его обвинят, даже признавал, что в каком-то смысле был в этом виновен. Он воспользовался своим положением, чтобы затормозить проект.
* * *
Дориан пришел в себя быстрее, чем открыл глаза. Он боялся выдать сам себя, слыша странный лепет Зены. Она была где-то рядом и только это заставляло не открывать глаза, чтобы она не заметила, что он очнулся. Какой в этом смысл, Дориан не знал, но поступать иначе не мог, пытаясь понять хотя бы, где он и что может.
Он лежал, судя по ощущениям, на своей кровати, видимо принесенной из спальни любовников. Под головой у него была подушка. Руки, запрокинутые вверх, были просунуты между решеток в металлическом изголовье и стянуты на уровне локтей так сильно, что пальцы уже онемели. Он попытался ими пошевелить, найти ими стену, но не смог, ощущая только боль. Разведенные ноги были явно привязаны к ножкам кровати – по крайней мере, веревки, стягивающие щиколотки, он хорошо ощущал. Одежды при этом на нем, видимо, не было, а на груди ныли свежие ожоги. Это ощущение от обожжённой, обугленной электричеством кожи он никогда и ни с чем не перепутал бы, хоть и не мог разобраться: это следы от ее пальцев, которыми она прикоснулась к нему там в медблоке, или это уже новые следы, которые она оставила, пока он тут наслаждался отдыхом.