— Спасибо, мистер Лоуренс, — прошептала Герти, завороженная волшебным зрелищем.
Слезы наполнили глаза Эсси, и ком подступил к горлу. Она была не в силах что-либо сказать, боялась, что если заговорит, то уже не сможет сдержать этот поток благодарностей, горя и страха, что переполняли ее.
— Я… мы… не можем… — так и не сумев закончить предложения, она лишь покачала головой.
— Пуговица твоя, — заверил антиквар Герти. — Я настаиваю. Моя мама как-то сказала мне, что у каждой девушки должно быть что-то зашито в подоле юбки на черный день.
— Спасибо, сэр, — поблагодарила Герти.
— Прощайте, мистер Лоуренс, — повторила Эсси и потянула сестру к выходу.
Оказавшись на улице, Эсси повела сестру к ближайшей станции метро. Если план Эсси сработает, то уже сегодня вечером они уедут из Лондона.
Чипсайд, Лондон, сентябрь 1666 г.
Снаружи продолжал бушевать огонь, который вот уже несколько дней пожирал Лондон, но в подвале, куда спустилась Аврелия, воздух был прохладный и влажный. Она начала копать. Она обещала отцу, что позаботится о маме и маленьком братике, но для этого ей нужны были папины ценности.
Порывом ветра захлопнуло дверь подвала, заточив девушку в кромешной темноте. И все же она продолжала копать.
Она не знала, что их дом уже тоже начал гореть, а когда поняла, то было уже слишком поздно. Потолок подвала рухнул, и девушку придавило охваченной пламенем балкой. Под тяжестью балки громко хрустнул позвоночник Аврелии, и она уже ничего не чувствовала, наблюдая, как красные и синие языки пламени кружатся в танце вдоль деревянного бруса, подступая к ее юбке. Этот танец огня напомнил ей о жизни, таящейся в сокровищах, зарытых в земляном полу подвала.
Она стремилась сдержать свое обещание позаботиться о маме и Сэмюэле, чтобы папа мог гордиться ею.
Уже горели ее чулки, и спертый воздух стал терпким и горьким. Пламя перекинулось на юбки, и девушка закричала от неспособности что-либо изменить — покалеченная и придавленная балкой. Вскоре у нее сжалось горло, она уже не могла глотать. Дыхание стало прерываться, так как легкие наполнились дымом. Девушка уронила голову и закрыла глаза. Нарастающий жар обволакивал ее тело.
Аврелия представляла себе лица тех, кого любила.
Мама.
Сэмюэль.
Дэвид.
Джордж.
Джейкоб.
Папа…
Она молила Бога, чтобы он забрал ее к отцу и братьям до того, как пламя испепелит ее лицо. Иначе как они узнают ее?
Аврелия вспомнила улыбку матери, малыша Сэмюэля, сжимающего ее палец в своем пухлом кулачке… первый сладостный поцелуй Джейкоба, на вкус напоминающий сливы. Последним видением, перед тем как ее сознание поглотила тьма, был образ прекрасного черно-белого кольца, которое сделал отец для ее помолвки.