— Понятно, — протянул я. Решив чуточку похулиганить, остановился напротив и шагнув к ним вплотную, радостно заулыбался, раскинул руки и произнёс, — Ну здравствуйте, товарищи мужчины!
Те несколько опешили и в ответ я услышал только тихое бурчание. Подошел ближе, заставив первые ряды качнуться назад.
— Очень рад, что вижу вас здесь, — продолжил я. Краем глаза заметил, как кое-кто принялся снимать нас на коммуникаторы. — То, что мужчины не боятся выйти и лично сказать, что чего-то не любят, это самый верный признак будущих перемен. Не полиамория, ни многоженство, ни это всё главное. Главное, чтобы мы все — мужчины Империи могли смело выйти вперёд и сказать — я не хочу! И быть услышанными.
Замолк, разглядывая толпу.
На граждан передо мной было жалко смотреть. Меня даже немножко кольнула совесть, ведь не так уж и по своей воле они пришли сюда, скорее науськанные женами, что сейчас, находясь чуть в стороне, яростно прожигали меня взглядами но не смели возразить.
Посмотрев на чуть опустившиеся плакаты, я усмехнулся снова. Ткнул в первый из них пальцем и сказал, — Правильно, товарищи, мы не шлюхи. Не шлюхи, чтобы сидеть в борделях, не шлюхи, чтобы томиться в гаремах благородных родов, где не спрашивают нашего согласия, где пользуются нашими телами по праву сильной. Но разве, вступая в брак с несколькими жёнами, мы станем шлюхами? Разве где-то и в чём-то мы поступим по принуждению? Нет. Мы так поступим, потому что сами этого хотим. И это тоже нужно говорить громко.
Я понял, что шутка постепенно превращается в полноценную агитацию, отошел на шаг назад, но остановиться уже не мог. Распалившись, от взявшегося словно из неоткуда азарта и задора, сжал пальцами отворот пиджака и рубашки, рванул, так что поотлетали пуговицы частично оголяя грудь, несколько раз с силой ткнул туда пальцем, — Это тело принадлежит только нам и больше никому. И только нам решать, что с ним делать и с кем ему спать. Распутство? Но разве я призываю спать вне брака? Опять же, если таково обоюдное желание всех участвующих, почему бы и нет, — пожал плечами я, но понял, по прояснившимся лицам, что сам вручаю им оружие против себя и поспешно заявил, — но главное, что я требую, это возможность брака с тем количеством женщин, с каким мне хочется. И ещё хочу, чтобы каждый мужчина мог открыто и прямо говорить, — я развернулся к другой стороне коридора, где стояли обычные девушки, с десятками направленных на меня камер своих мобильников, — что хочет её, её и её, — ткнул я пальцем в наугад в толпу. Благо ошибиться было сложно, там куда не ткни — красотка на красотке.