Избранное (Гофштейн) - страница 12

Не все безразлично на свете.
Быть может, еще доведется мне встретить
Ее, опаленную вешним лучом,
Омытую теплым дождем.
И к ней прикоснусь я
И с грустью
Спокойно прощусь.
И плащ мой,
Что лето в клочки разорвало,
Что весь запылен,
Скользнет с моих плеч на дорогу устало,
И вот я спасен.
Но время к закату послушно течет,
И кто-то блуждающий взор мой, пленяя, влечет
Туда, где наполнены впадины крыш
Кроваво-багряным сияньем,
Где шум затихает, где мертвая тишь.
И снова томленье, и снова блужданье,
И снова в разорванный плащ я одет,
И в городе сонном меня уже нет.
Брожу я по тлеющей тускло вселенной.
Там где-то обители скорби моей сокровенной.

В морге

Пер. В. Микушевич

Два тела холодеют на столе.
Двух мертвецов привел рассвет на
                блеклый мрамор,
И вот
Туманным, тусклым днем
Дорогой уличною торною
Уже не проплывут две точки черные…
Под мокрым чьим-то сапогом
Не скрипнет камень мостовой…
И больше ничего.

«Тяжелый бич нужды, отброшен прочь без слов…»

Пер. В. Микушевич

Тяжелый бич нужды, отброшен прочь без слов.
Заботу прогнала ночная тень.
Есть у меня перо, бумага, хлеб и кров,
И я свободен завтра целый день.
Купаюсь я в осенней тишине.
Застыли надо мною облака.
Их ветер ночью к нам пригнал издалека,
Им что-то слышится в бездонной глубине.
Грозит осенний вихрь земле кнутом своим.
В полях — безмолвие, тревога.
Меня зовет широкая дорога.
Как хорошо быть вольным, молодым!
Вот, наконец, я открываю дверь.
Дыханьем вечера вся комната согрета,
Там, на столе, в потоках ровных света
Листок бумаги ждет меня теперь.

Прогулка

Пер. В. Микушевич

Похолодало рано в этот год.
Окутан городок белесой зимней мглой,
И молча слушает усталый небосвод,
Как двое говорят между собой.
Меня судьба случайно с ним свела.
Родился он в Литве, я — на Волыни.
Но мы — отростки одного ствола,
Питает общий корень нас поныне.
Мы говорим о том, что мило нам:
О шуме леса, о листве густой.
И, восхищенные, стоим по временам
Перед березкой ржаво-золотой.

«Немыми рядами строенья из камня застыли…»

Пер. В. Микушевич

Немыми рядами строенья из камня застыли.
А все-таки есть на земле и луга и степное
                            раздолье.
Уводит дорога сквозь мглистые сумерки пыли
В широкое поле.
Высокие окна в безжизненный камень одеты,
А все-таки в окнах смеются зеленые ветки,
И птица порою шлет с песней свои нам приветы
Из каменной клетки.
На улице дети глядят с изумленьем во взоре,
Мечты мимолетные тихо лелея.
Их мать бережет от житейской тревоги и горя,
Голубки нежнее.
Немыми рядами строенья из камня застыли.
А все-таки есть на земле и луга и степное
                            раздолье.