Купол стеклянный покоит
десятки и сотни монеток,
Чистых от пыли, от пота,
от крови, от слез, от проклятий…
И в их безмолвии сонном
слышна мне печальная повесть
О бесконечных страданьях,
о гнете, о жадности дикой…
Но и о жизни, добытой
в последних победных бореньях…
Вот он, Флорин, перед взором
(Флоренция — город старинный),
Вот и дукат. Это Шейлок
прославил в веках его силу.
С юности помню рассказ тот,
горячую горькую повесть…
Правду Шекспир нам поведал
в укор и потомству и предкам
Об очерствелой и жесткой
униженной воле бездольной…
Шейлокам что же осталось
в наследство от предков недальних,
Предков гонимых, теснимых
в безвременье темных столетий,
Предков, зажатых во мраке
бесплодного душного гетто,
Предков, отторгнутых силой
от леса, от луга, от пашни, —
Рост лишь один плодоносный
им ведом был — это проценты!
Рядом с дукатом блестящим
покоится иоахимсталер,
Из серебра он чеканен,
но гульдену равен златому.
Талер — знакомое слово,
родня ему нынешний доллар.
Вспомнились также ефимки;
так вот их названье откуда!
Хитрое ли превращенье,
судите, друзья мои, сами —
Иоахим назван Юхимом,
ну, а Юхим не Ефим ли!
Петр Алексеич умело
ефимки качал из кубышек
И терпеливо, но верно
оружье ковал против Карла…
Как угостил он соседа —
об этом, о прочем о многом
Можно узнать у Толстого
Из повести о Петре Первом.
Было тогда у менялы
В почете большом серебро.
Золото даже в ту пору
смиренно пред ним преклонялось.
Вот предо мною дублоны;
как дрогнуло сердце внезапно!..
Пушкина драмы недавно
с любовью и упоеньем
Ревностно претворил я
в родное еврейское слово.
Рыцарь скупой, но неглупый
в трагедии пушкинской веско
Несколько едких суждений
изрек про монеты, про деньги.
Будь мне позволено здесь же
напомнить их в оригинале,
Чтоб мои долгие строки
пушкинской краткостью скрасить:
«Кажется, не много,
А скольких человеческих забот,
Обманов, слез, молений и проклятий
Оно тяжеловесный представитель!..
……………………………
Да! если бы все слезы, кровь и пот,