— Можно сказать и так, — усмехнулся дед. — Я уже не тот, что был раньше, но все-таки не настолько выжил из ума, чтобы меня пытался нагреть собственный поверенный.
— А он не пытался? — уточнил я.
— Нет. Сергей Иванович верно служил роду много лет. — Дед покачал головой. — И когда полтора года назад к нему пришли… с определенным предложением — у него не возникло и мысли предать Горчаковых.
— И он рассказал тебе? — догадался я.
— В тот же день.
— И тогда вы решили вывести врагов на чистую воду… — Я шагнул к деду и уселся на стол прямо перед ним. — Не казнить исполнителей, а подыграть им, чтобы со временем выйти на тех, кто заказал все эти махинации?
— Именно. — Дед удовлетворенно кивнул. — И непременно вышли бы, не вмешайся в дело один не в меру прыткий наследник рода, которому вздумалось раскрыть таинственной заговор с предательством.
Да уж… Нехорошо вышло. Получается, я чуть ли не собственными руками подписал смертный приговор человеку, который полтора года вел двойную игру. Верно служил семье, рискуя жизнью — и этой же самой жизнью поплатился.
— Ты не виноват. — Дед улыбнулся одними уголками губ. — Скорее всего, бедного Сергея Ивановича убили бы в любом случае — если уж они решились избавиться даже от наследника рода.
— Конечно я не виноват!
Напоминание о смерти Кости почему-то вызвало внутри злобу. Дурацкую, совершенно не рациональную — и направленную совсем не туда, куда следовало бы.
— Если бы ты не держал все в тайне от собственного внука, все было бы иначе, — проворчал я. — Но у тебя, разумеется, не нашлось полчаса, чтобы объяснить…
— Саша, четыре с половиной месяца назад ты угнал из гаража машину и чуть не убился, пытаясь доказать что-то второму такому же малолетнему идиоту. — Дед поморщился. — Тогда я не доверил бы тебе даже принести пачку с табаком из кладовки.
— Я изменился!
— Хочется верить, — вздохнул дед. — Но, как бы то ни было, смерть Сергея Ивановича — это не твоя ошибка, а моя. Как и смерть Кости.
— Слишком много ошибок. Особенно для того, когда считают чуть ли не самым умным человеком во всей Империи.
Дед явно не собирался вступать в спор — а вот мне почему-то хотелось уколоть его еще разок-другой. И побольнее. Даже рискуя огрести по полной.
— Все ошибаются, Саша. И все порой наступают на грабли. — Дед, похоже, не обратил на мои подначки ровным счетом никакого внимания. — Умный человек отличается от дурака только тем, что грабли все время разные. Тогда я недооценил тебя — но больше этого не повторится.
Злоба ушла так же резко, как и накатила. Дед не пытался спорить, не давил авторитетом — просто признал, что тоже может ошибаться.