Кроме политики (Толстых) - страница 71

— Юленька, что случилось?

— Заткнись. А я знаю, почему на Параллельной Земле Лев Толстой нашу политику ругает и наши власти не любит. Спорим, не догадаешься? Есть всем известная песня The Final Countdown. Count это граф. Получается граф-даун. С final всё яснее ясного, Толстой в своём маразме дошёл до последней черты.

— Юленька, детка, ты перегрелась?[11]

— Я здесь причём, если ты опупел? Знаешь, почему Эйнштейн козёл? Он из Германии свалил не в ту страну. Надо было к нам.

— Ты думаешь… — хотел было возразить Юрий, пока не вспомнил, что Эйнштейн — советский агент. Сам попал в свою ловушку.

— Етстань породила одного поэта, его звали Силантьевым. Я узнала, какой он молоток и умница. Как говорил Силантьев, Украина всегда была Запороссией. Она за поросячье сало жизнь отдаст.

— Что с тобой?

— Слышала, в моё отсутствие объявился оппозиционный козёл Хабазидзе.

— Что не так?

— Чем он тебе дался? Скажешь, грузин прилетит в голубом вертолёте и бесплатно покажет кино про самого себя? Не дождётесь. Он вместо воды упивается чачей, а ты ему веришь.

— Где ты такое слышала, детка?

— Я-то слышала где надо, а ты наслушался врагов. Дикический же ты народец.

— Почему «дикий»?

— Да уж не знаю, почему ты такой дикий. У тебя надо спросить.

Как там было у Муромова, «Странная женщина, странная»?

В самом деле, что это все собрались в Етстани, а то и в конкретной квартире? Им здесь мёдом намазано?

Краем уха Сидорин разобрал, как на радио обещали песню о Джоне Кенни, который то ли в казнён, то ли в Тауэре. Ария закончилась протяжными словами «Живу чучмеком, боль свою затая. Всегда быть зэком — судьба моя». Незваный агитатор перешёл к темам не сослагательных, а, наоборот, ещё не наступивших времён.

— Современники Сидорина-Терминатора поведали, как в начале следующего столетия народонаселение забоялось будущего. Я вам говорил, что в планшете хранится программулька для связи с двадцать вторым веком. Слушаем песню на тему грядущих опасений.