— Ничего страшного, у нас снова на экранах идет фильм Видора, и все довольны, собирает кассу. И «Гусарская баллада» скоро выйдет на экраны.
— Упырьев! Упырьев! — скрежетал зубами Незримов, вырезая все кадры, где есть иконы, где люди крестятся, с болью в сердце — где лепестки роз летят на беломраморный крест, даже где звучит слово «Финляндия», с которой вместе не так давно Птушко снял фильм «Сампо» по карело-финскому эпосу.
Торжества на Бородинском поле назначили не на 8 сентября, а почему-то на 18 октября, и Эол писал заявления, умолял перенести худсовет хотя бы на начало октября, чтобы можно было устроить премьерный показ там, на Бородинском поле, и это было бы так красиво, но его просьбы растворялись в небытие, как вырезанные кадры.
За время, прошедшее после выхода «Не ждали», советское кино пополнилось многими выдающимися лентами: выплыли на экраны «Алые паруса» Птушко, «Евдокия» Лиозновой, «Друг мой Колька» Митты и Салтыкова, «Чистое небо» Чухрая, «Полосатый рейс» Фетина, «Мир входящему» Алова и Наумова, «Человек-амфибия» Чеботарёва и Казанского, «За двумя зайцами» Иванова, «Пёс Барбос» и «Самогонщики» Гайдая, «Карьера Димы Горина» Довлатяна и Мирского. В марте 1962 года, покуда на «Мосфильме» шли павильонные съемки «Бородинского хлеба», состоялись премьеры «Девяти дней одного года» Ромма, «Девчат» Чулюкина, «Когда деревья были большими» Кулиджанова, и у всех фурор, бешеный успех, касса. Мог ли Эол представить себе десять лет назад, что Лёвка Кулиджанов прославится больше его? А у Лёвки уже шесть фильмов, из них три с огромным успехом.
Другой его однокурсник — Рыбников стал вообще всенародным кумиром после «Весны на Заречной улице», «Высоты», «Девушки без адреса» и окончательно увенчан славой после «Девчат». Популярность Ларионовой отошла в тень мужа. Всех восхищал рассказ о том, как во время съемок «Девчат» на сильном морозе Коля должен был есть суп, и у него ложка примерзла к языку и губам, а он ничего, потребовал продолжить съемку. Сняли, он в сторонку отвернулся и выплюнул на снег целую лужу крови. В ожидании своего звездного часа оставалось только завидовать славе однокурсников.
На Большом Каретном Эол появился весной лишь однажды, без Сильвии, которой не хотелось больше вращаться среди людей, более успешных, чем ее муж, а главное, лень снова садиться на длительную диету. В квартире Кочаряна и Крижевской сверкал Володя Высоцкий, по окончании школы-студии МХАТ он играл в театре имени Пушкина, стал сочинять песни, вовсю снимался, хотя и в эпизодах, но нарасхват.