— А кто, если не секрет?
— Конечно же секрет. Вы бы хотели, чтобы вашу фамилию рассекретили?
— Она у меня и не засекречена.
— А как вы относитесь к Солженицыну? — Вопросы Адамантова словно выбегали из-за угла.
— Его я на Большом Каретном только один раз видел.
— Он бывает чаще. Видимо, когда вас там нет.
— Поэтому я с ним лично и не особо знаком.
— А как к писателю?
— Как к писателю?.. Я его определяю так: фуяслице.
— Ык! — вылетело из Адамантова нечто изумленное.
— Ну да, у него там кто-то произносит: маслице-фуяслице. Во-первых, он не владеет русским словом. Придумывает новые слова, а они все какие-то вымороченные. Разве что про работу мне понравилось: захватчивая. Я всегда работаю так, что работа словно захватчик. А что такое лють? В смысле что-то лютое? Плохо. Зачем писать в авторской речи «берет ротом»? Или «ляжь на живот»? Что за слово «засавывает»? И мат я терпеть не могу. То есть использую в метких случаях, а когда сыплют, ненавижу. А он его использует там, где можно обойтись без. И использует в гнусной подстановке буквы «ф» вместо «х». Ну зачем писать: «Без подъемника, без фуёмника»? Или там еще как-то, типа «Подниматься-фуиматься». Противно. И повествование у него такое, будто ты идешь по улице, а к тебе кто-то пристает с болтовней, то справа зайдет, то слева, ты ему: «Отзынь!», а он тебе: «Нет, ты послушай!»
— За вами просто записывать надо! Я примерно так же думаю, а вот так складно выразить свои мысли не мог. Возьму ваши слова на вооружение. Кто-то с болтовней пристает — как метко!
— И вот еще что я подметил. У него все русские дрянь, а эстонцы хорошие, евреи прекрасные, украинец самый милый. И этот украинец, видите ли, безвинно пострадал, всего лишь за то, что бандитам-бандеровцам в лес носил кормежку. Ничего себе! А если бы он гитлеровцев прикармливал? Тоже гарный хлопец?
— Во-во!
— И почему-то он пишет не «бандеровцы», а «бендеровцы», будто эта сволочь не от Степана Бандеры, а из города Бендеры.
— Или от Остапа Бендера.
— Или да.
— Слушайте, вам бы разгромную статью написать.
— Ну уж нет, я не писатель, я режиссер. К тому же опальный.
— Считайте, что с этого дня нет.
— Да? Спасибо.
— Можете мне верить. Вас скоро завалят работой.
— У вас?
— Зачем же? Вашей непосредственной. Кино.
— Но я же должен буду сотрудничать с вами, если уж вы меня пригласили?
— Ну, как сказать сотрудничать? Вот, допустим, вы встречаете человека и видите, что он лютый враг нашей страны, нашего народа. Разве вы пройдете мимо?
— Если увижу настоящего врага, не пройду, дам по морде или вообще убью на фиг.