Теперь он не вожделел. Он единственный опрокинул три добрые порции ржаного виски с каплей воды. И я заметил, как дрожит его подносящая стакан ко рту рука.
– Я хотел бы сказать… – начал он, но засипел и вынужден был дважды прочистить горло, прежде чем продолжить. – Я хотел бы сказать вам, мистер Вулф, что считаю совершенно правомерным иск миссис Джаффи. Я предложил передать акции на хранение третьему лицу до тех пор, пока обстоятельства смерти мисс Идз не прояснятся. Но мне возразили, что иногда расследование убийства тянется месяцами или даже годами, а порой его и вовсе не удается раскрыть. Мне пришлось признать вполне обоснованным этот довод, но и позиция миссис Джаффи тоже имеет под собой основание, а потому нам следует достичь компромисса. Я всячески приветствовал бы вашу помощь в его достижении и был бы весьма признателен вам за это.
– Вы напрасно тратите время, сэр, – покачал Вулф головой. – Я детектив, а не посредник. Я ищу убийцу. Это вы? Мне остается только гадать, но вы-то знаете точно. Я прошу вас говорить только об этом.
– Я был бы рад… – Брукер снова прочистил горло, – если бы полагал, будто способен помочь вам достичь истины. Я всего лишь трудолюбивый и усердный бизнесмен, мистер Вулф. Во мне нет ничего выдающегося или примечательного, как в вас. Я помню один день в тысяча девятьсот тридцать втором году, худшем в нынешнем столетии для американского бизнеса. Я был тогда неуклюжим юнцом, проработал в «Софтдауне» всего три года, поступив туда после окончания колледжа. То был холодный декабрьский день за пару недель до Рождества, и настроение мной владело преотвратное. Стало известно, что из-за спада деловой активности намечается новое сокращение штатов и в конце года несколько человек из моего отдела будут уволены.
– Если вы считаете, что это относится к делу… – пробурчал Вулф.
– Да, считаю, сэр. В тот холодный декабрьский день миссис Идз зачем-то пришла к мужу в контору и привела с собой Присциллу, их пятилетнюю дочку, хорошенькую девчушку. Мать Присциллы зашла в кабинет мужа, а девочка осталась на этаже и расхаживала повсюду, разглядывая людей и вещи, как это обычно делают дети. Я как раз был там. Она подошла ко мне и спросила, как меня зовут, и я ответил ей – Джей. И знаете, что она сказала?
Он все ждал ответа, и Вулф был вынужден произнести:
– Нет.
– Она сказала: «Джей? Ты не похож на сойку!»[9] Она была просто неотразима. Тем утром я как раз изучал новую пряжу, которую мы собирались использовать, и у меня в кармане завалялось несколько коротких ярко-зеленых прядей. Я достал их и повязал ей на шейку, а потом сказал, что это красивое ожерелье – подарок на Рождество. Я отвел ее к зеркалу на стене и поднял, чтобы она могла в него посмотреться. – Ему пришлось еще раз прокашляться. – Она пришла в восторг, захлопала в ладоши и радостно закричала. А потом за ней пришли родители. Маленькая Присцилла побежала к отцу похвастаться чудесным зеленым ожерельем. И знаете, что́ она сказала ему?