Лон ответил, что да. Еще он заикнулся, что в интересах правосудия и общественного блага был бы рад продолжить конфиденциальный разговор, но, очевидно, Вулф уже получил от него все, что хотел. Проводив Лона до двери, я поднялся в свою комнату и посвятил целый час исключительно заботам о себе любимом. Я и без того это слишком долго откладывал. Я как раз вышел из душа и подбирал рубашку, когда раздался звонок от Сола Пензера в ответ на оставленное мной сообщение. Я изложил ему необходимые детали картины и велел утром явиться в адвокатскую контору Паркера.
Тем вечером после обеда мы все не покладая рук трудились в кабинете. Фриц и Теодор раскрывали «Газетт», находили нужную страницу и выдирали ее, а ненужное откладывали в сторону. Я усердно стучал по машинке, выдавая по три страницы текста в час. Вулф сидел за своим столом, сосредоточенно, методично и обстоятельно изучая приключения Ослепительного Дэна за последние три года. Было уже далеко за полночь, когда он оттолкнулся в кресле, встал, потянулся, потер глаза и объявил:
– Пора ложиться спать. Из-за этой абракадабры у меня начинается несварение желудка. Чтиво для слабоумных. Спокойной ночи.
В среду утром Вулф попытался меня надуть. Как правило, согласно заведенному распорядку, его день начинался в восемь часов: он завтракал у себя в комнате, одновременно просматривая утреннюю газету, после чего брился и одевался. С девяти до одиннадцати он неизменно торчал в оранжерее, ходил туда, как на работу. До одиннадцати Вулф сроду не спускался в кабинет, и смешивать детективное дело с орхидеями никогда не дозволялось. Но в ту среду он сжульничал. Пока я сидел на кухне с Фрицем, наслаждался лепешками, колбасками от Дарста, медом и кофе, изучая прессу – я дважды перечитал сообщение «Газетт» о том, что Вулфа отправили в отставку, – он прокрался в кабинет и слинял с кипой комиксов об Ослепительном Дэне. Я заметил это только потому, что перед завтраком заходил туда немного прибраться, а глаз у меня наметанный. Похоже, Вулф не на шутку разозлился и решил любой ценой добраться до истины. Я прекрасно понимал его и всей душой поддерживал. Будучи человеком благородным, я не только не стал измышлять предлог для путешествия на крышу, чтобы застукать Вулфа за занятием, по его словам, абсолютно несовместимым с цветоводством, но и покинул кабинет, когда он спустился в одиннадцать часов, чтобы предоставить ему возможность незаметно подкинуть Дэна обратно.
В тот день после завтрака мне первым делом предстояло выполнить кое-какие указания, которые Вулф дал накануне вечером. Поскольку в учреждениях, расположенных на Манхэттене, собственный рабочий график, я смог дозвониться в корпорацию «Левай рекордер» лишь в 9:35. Затем потребовалось некоторое время, чтобы уболтать их и убедить приехать немедленно. Пришлось упомянуть имя Ниро Вулфа, иначе ничего не вышло бы. Однако, дав обещание, эти ребята сдержали свое слово. В начале одиннадцатого с коробками оборудования и наборами инструментов прибыли два сотрудника корпорации. Менее чем за час они все нам установили, причем сделали это на диво аккуратно и толково. Чтобы выявить что-либо подозрительное в кабинете, потребовался бы тщательный обыск, а провод на кухню, проложенный по плинтусу, не вызвал бы подозрений, даже будучи замеченным.