Я двинулся по прихожей в кабинет, но так и застыл, услышав голос Вулфа, доносившийся из-за открытой двери столовой:
– Нет, мистер Вардас, не могу согласиться, что альпинизм – это просто проявление духовных устремлений человека. Напротив, я считаю это лишь истерическим выплеском его инфантильного тщеславия. Одно из основных устремлений осла – орать громче своих собратьев, а человек вовсе не…
Я пересек прихожую и вошел в столовую. Вулф сидел на своем обычном месте во главе стола, и Фриц подле него как раз снимал крышку с источающего пар блюда. Место слева от Вулфа занимала Тина, а справа от него, где обычно в отсутствие гостей устраивался я, сидел Карл. Вулф увидел меня, но сначала закончил тираду об альпинизме и только потом обратился ко мне:
– Ты вовремя, Арчи. Как раз поспел к своей любимой телятине с грибами.
Кстати, об инфантильности. Вулф не любит приниматься за ланч, если в доме голодные гости, и это более-менее понятно. Но почему нельзя было просто послать им поднос? Объяснение лежало на поверхности: он злился на меня, к тому же я назвал их иностранцами.
Я подошел к столу и объявил:
– Мне известно, что с вами случается припадок, если я пытаюсь за едой обсуждать дела, однако восемнадцать тысяч копов отдали бы свой месячный заработок, лишь бы заполучить Карла и Тину, ваших гостей.
– Вот как. – Вулф раскладывал телятину и приборы. – Почему же?
– Вы с ними говорили?
– Нет. Просто пригласил на ланч.
– Тогда и не говорите, пока я не отчитаюсь. В парикмахерской я наткнулся на Кремера и Стеббинса.
– Черт побери!
Порционная ложка замерла на полдороге.
– Ага. Весьма интересно. Но обед – прежде всего, естественно. Пойду наброшу цепочку. Будьте так добры, положите мне телятины.
Карл и Тина словно языки проглотили.
Признаю, тот ланч был одним из лучших представлений Вулфа. О Карле и Тине он ни черта не знал, за исключением того, что они попали в переделку. Также ему было известно, что Кремер и Стеббинс занимаются исключительно убийствами, а он не склонен привечать убийц за своим столом.
Несколько лет назад нам неожиданно пришлось пригласить на обед предполагаемую клиентку, и тогда подавался жареный уотертаунский гусь. Так вот, оказалось, что она отравила мужа, и жареный гусь был исключен из нашего меню на целый год, хотя Вулф и обожал его.
Теперь же все свои надежды он возлагал на то, что я осведомлен о его предубеждении и даже разделяю оное. Так что я уселся в конце стола и, глазом не моргнув, умял приличную порцию телятины с грибами, а затем и слойки с тыквой.
Наверняка ему было весьма неуютно, тем не менее до самого завершения ланча Вулф оставался гостеприимным хозяином, не выказывая ни малейших признаков спешки даже за кофе. Затем, однако, напряжение начало сказываться.