Номинация «Поэзия» (Баранова, Васякина) - страница 22

виктор цой

— 1 —

это всем нам когда-нибудь будет стыд
дом стоит но свет уже не горит
не видна ни даль ни глазницы дно
ничего одно
это всех нас когда-нибудь поглотит
проплывает над городом рыба-кит
дом стоит в котельной котёл кипит
город спит
это всем нам когда-нибудь
никогда
бронзовеет остуженная вода
вот был дом
вот был его едкий след
вот и следа нет

— 2 —

станут они травой-муравой
с буйною головой
выйдут они в поля взойдут
лезвийной тетивой
высушит солнце их острия
станет черстветь земля
а голоса их всё будут петь
росы на них — зиять
всё возвращается всё звенит
солнце восходит горит зенит
и не бывает ни войн ни резни
спи мой родной
усни

«такая братец истерия…»

такая братец истерия
аве мария алегрия
приснись мне гоголевским вием
моя неласковая русь
так чтоб кипел котёл в котельной
чтоб зубоскалил крест нательный
да чтоб в перине колыбельной
всё матерел сердечный хруст
посредь земли обетованной
пейзаж с перержавелой ванной
а подле в нежности диванной
не то кентавр не то циклоп
и ходят ходят кругом люди
в руках подобия орудий
апокалиптий мерехлюндий
всё оземь разбивают лоб
не снись мне милая не надо
поди родная за ограду
милуйся там с овечьим стадом
не дуя в отсыревший ус
я нехорошая прислуга
с меня добра как шерсти с плуга
тебе я больше не подруга
к тебе я больше не вернусь

«столичный чад опрелый и хмельной…»

столичный чад опрелый и хмельной
настурциями напоённый зной
вгрызается блестя стальной десной
в асфальтовое яблоко бульдозер
мне здесь не место
здешние места
затачивают одного из ста
до грифельных острот чтобы сверстать
и камнем бросить в воды тёмных озер
здесь всяк едва ли вымолвивший — бог
морозный выдох
грозовой сполох
и у брусчатых гробовых дорог
стоят они фонарными столбами
сверкая нецелованными лбами
я — не один из них
мне имя — терн
дикорастущий в облой темноте
ладонь моя пуста
мой корень — тлен
и голос мой иссохшийся неточен
мой плод фальшив и полон червоточин
минуй меня столичная жара
крошись асфальта жертвенно кора
для всякого другого — горлового
немило мне твоё любое слово
— бульдозер эскалатор парапет —
я распадаюсь на росу и свет
и мне не нужно ничего иного

«так входят в тёмный кабинет…»

так входят в тёмный кабинет
с мигающей свечой
так эхо осязает мрак
предвосхищая твердь
пройди здесь ощупью
звеня цикадой за плечом
сбываясь в этой пустоте
не больше чем на треть
не нарушай её — смотрись
в лиловую сурьму
и прорастай в неё нутром
как те кто были до
как неестественно тебе
в отеческом дыму
как в доме этом нетепло
какой постылый дом
так закрывают за собой
на третий оборот
так замолкают не сомкнув
на тихом слоге губ
побудь здесь — эта немота
тебя не переврёт