Земля стремительно приближалась. Если не удастся перевернуться и продолжать спуск головой вниз, то… Даже не хотелось думать, удастся ли выжить. На такой скорости спуска удар головой о землю мог закончиться только мгновенной смертью.
Для того чтобы спастись, в распоряжении Леонтьева были считанные секунды. Алексей изогнулся всем телом, ухватился за металлическую спинку и попробовал ее согнуть. Но пальцы только скользили по холодному металлу. Он попробовал еще раз. Тщетно. Металл не хотел уступать человеку. Еще попытка, еще…
Когда до земли осталось меньше ста метров, Леонтьеву все-таки удалось освободить захлестнувшиеся лямки…
Потом, уже на земле, когда разбирали с инструкторами это происшествие в воздухе, в четыре руки попытались согнуть эту же металлическую спинку. Но ничего не получилось.
А потом был полет в космос в одном экипаже с Павлом Беляниным. На втором витке вокруг Земли Алексей Леонтьев открыл люк шлюзовой камеры и шагнул в звездную бездну. Казалось, земной шар замер и перестал вращаться, когда в эфире над планетой прозвучал взволнованный голос Павла Белянина:
— «Заря», я — «Алмаз — один». Человек вышел в космическое пространство! Человек вышел в космическое пространство!
Двенадцать минут работы космонавта Леонтьева вне корабля открыли новую эру в космической истории человечества.
После полета к Леонтьеву пришла слава. Торжественные встречи в трудовых коллективах и на предприятиях, выступления на многолюдных митингах и поездки за рубеж, встречи с советскими и зарубежными общественными и государственными деятелями.
Но Алексей не забывал и о работе. В начале нынешнего года он успешно закончил Военно-воздушную инженерную академию имени Жуковского.
И еще один штрих к портрету Алексея Леонтьева. Летом 1967 года в Москве прошла выставка его картин. Ведь он, — во всяком случае, пока! — единственный из наших космонавтов, кто всерьез занимается рисованием. Говорят, даже во время своего первого полета, когда уже вернулся внутрь корабля, достал карандаши, блокнот и стал рисовать: Землю, звезды, корабль…
— Было дело, — улыбается Алексей, когда я спрашиваю его об этом. — Вечером, накануне дня нашего с Пашей Беляниным старта в космос, Сергей Павлович Королевин пришел к нам в домик, где мы проводили предполетную ночь.
— Как настроение, орелики? — спрашивает. — Чем занимаетесь?
— Журналы вот решил почитать на сон грядущий, — Павел хлопнул ладонью по подшивке «Огонька», которая нашлась в домике.
— Ну, а ты, Алексей? — Королевин повернулся ко мне.
— Вот карандаши цветные подготовил, Сергей Палыч, — говорю. — Хочу в полете немножко порисовать. Айвазовский был маринистом, а я, значит, буду косминистом!