— Центр.
Есть. Еще раз.
— Центр.
Пристрелялся…
…
Местная стрелковая дружина — обычное дело: мужики, которые знают оружие, любят его и время от времени собираются вместе. По сути это готовые четы, парамилитарные формирования. В отличие от России — местные власти относятся к такой деятельности с пониманием. Потому что все понимают — рано или поздно война возобновится, и Сербии опять будет рассчитывать не на кого. Кроме как на русских.
Потому то сербы и говорят — с русами нас триста миллионов, а без русов — два грузовика. Ошибаетесь, братушки. Уже сто семьдесят. Если с белорусами — сто восемьдесят. Предала нас Украина. Не Россию — славян предала.
Сербы кстати про это знают — за новостями тут следят. Не то чтобы они ненавидели Украину — они просто не понимают, как так можно. Как можно самим, своими руками — приглашать на свою землю солдат НАТО, как можно принимать в своих портах американские корабли. Для сербов это примерно так же как выйти из дома без штанов и пойти по делам. Это вызовет не то что осуждение — скорее недоумение.
Понятно, что спрашивают меня, я отвечаю, что среди украинцев много католиков и они как поляки и хорваты. Сербы понимающе кивают — для них это понятно. Поляки кстати тоже разные бывают — иногда к нам заезжает Зденек, дальнобойщик. Он не то чтобы любит Россию — но он сильно уважает Путина, а свои власти называет не иначе как придурками. Эта история с нашествием беженцев из Африки и Ближнего Востока — многим дала по мозгам. В Чехии, например уже сейчас видно четкое разделение: ученики старших классов, если спросить, кто они — говорят что европейцы, а младших — что славяне. В Словении — националисты уже фактически у власти. В Латвии — вдруг местные националисты заговорили о том, что если понадобится, они вместе с русскими быстро наведут порядок — вместе с русскими. Итальянцы выходят на митинги с требованием выселить всех чеченцев после того, как трое чеченцев после дискотеки насмерть затоптали местного парнишку. Что касается поляков — они еще в девяностые приняли двадцать тысяч чеченских беженцев, заселили в город Белосток на границе с Белоруссией — и теперь там в некоторых районах опасно даже днем.
Так что, после надежд девяностых и сытости нулевых — все плавно сползает куда-то в конец девятнадцатого века, и выбор, в сущности, прост. Если ты не хочешь, чтобы в твоем городе произошел гей-парад, а сын пришел из школы и рассказал про урок сексуального просвещения, где разыгрывались сценки из жизни гомосеков. Если ты не хочешь, чтобы к тебе соседями заселили семью афганцев, чтобы твою несовершеннолетнюю дочь изнасиловал мигрант, а суд отпустил его на основании того что «он не мог получить сексуальную разрядку иным образом»