Дама протиснулась в щель тисового дерева и исчезла. Великан печально вздохнул, вытер нос пучком листьев и потопал в сторону дороги. Когда он проходил мимо куста орешника, Пип задержал дыхание. Великан бормотал: «Мамоцка луцце знает. Кто луцце знает? Мамоцка…»
Вскоре уже ничего не было слышно, кроме пения птиц и шёпота листьев, колышемых ветерком. Пип вышел из-за куста и принялся обследовать машину.
Задняя дверца с пассажирской стороны соскочила с петель. Должно быть, Флора выкарабкалась, когда они врезались в дерево, и убежала… но куда? Пип осмотрелся по сторонам, не осмеливаясь подать голос.
Что-то упало на ковёр из тисовой хвои прямо к его ногам. Вторая потеряшка Флоры.
Пип заморгал и посмотрел вверх.
– Флора?
Среди ветвей показалась нога Флоры, и девочка спрыгнула на землю.
– Ты в порядке? – Пип окинул взглядом голые ноги Флоры, разорванный передник и воронье гнездо из тисовых веточек в её волосах. – Мы не можем здесь оставаться. Эта тётка пришлёт кого-то, чтобы вынюхать тебя. Какого-то Прибамбаса, у него нюх как у акулы. Тебе сейчас лучше не пахнуть вовсе. На дорогу мы тоже не можем вернуться – там тебя ищет этот великан…
«Куда же тогда?»
Флора наклонилась, чтобы отобрать потеряшку у щенка, который уже принялся её трепать. Он лизнул Флору в лицо, затем что-то – вроде как шуршание в папоротнике – привлекло его внимание. Щенок залаял, сам испугался этого звука и юркнул в щель старого тисового дерева.
«Нет! Вернись!» Флора метнулась к дереву.
– Нам нельзя туда идти, – предупредил её Пип. – Она ушла туда.
Флора даже не оглянулась. «Мы должны последовать за ним. Он слишком маленький и один не сможет. Мы ему нужны». И Флора тоже исчезла, проскочив между калиточными столбами Особого Тиса.
Пип замешкался. Но ненадолго.
– Флора… подожди меня!
Вот так и получилось, что двое детей и маленькая собачка прошли сквозь калитку, – они покинули один мир и попали в другой, не понимая, что делают, куда идут и что оставляют позади.
Мисс Ваткинс сидела за своим столом вовсе не такая аккуратная и чёткая, как раньше, и вовсе не с прямой спиной. Между её бровями пролегла глубокая морщина, а колечко тёмных волос, подёрнутых серебром, выбилось из-под шпильки.
– От этого мальчика всегда были одни неприятности. – У учителя господина Грибблстоуна были паучьи ноги и такой живот, словно он недавно проглотил дыню.
– Вы слишком суровы с ним, господин Грибблстоун, – возразила мисс Крипнинг. – Мальчик неудачно начал свою жизнь.
– У нас тут приют, – напомнил ей господин Грибблстоун, поглаживая свои усы, словно это было маленькое пушистое животное. –