Пообещав напомнить господам Планктону и Палтусу об их обязанностях, мисс Ваткинс пожелала Экспедиционному Войску удачи и успеха. Отдав честь, Команда сумела сделать поворот кругом лишь с лёгкой неразберихой, при этом никто ни с кем не столкнулся, а затем отправилась в путь, держа ориентир на хвостовые перья страуса.
Мисс Ваткинс сидела за столом, уставившись в пустоту. Золотая рыбка, оставленная без внимания, выписывала в воде восьмёрки. Стол был в полном порядке, а вот мысли мисс Ваткинс – нет: они бились в голове, хлопая тёмными крыльями.
«Ты не можешь запереть прошлое на ключ и делать вид, что его не было…»
Мисс Ваткинс поднялась из-за стола. Выбрав ключ из связки, висевшей на поясе, она открыла шкафчик и вытащила старую, изрядно помятую жестяную шляпную коробку. Когда-то она была расписана венками из роз и лилий, но краска давно выцвела, металл потускнел, и на нём была странная корка, словно жестянка обросла ракушками. Расправив плечи, мисс Ваткинс глубоко вдохнула и сняла крышку коробки. Внутри было всего лишь несколько предметов. Листок бумаги, сложенный много раз, кусок верёвки с узелками, россыпь мелких ракушек и половинка серебряного сердца на нитке коралловых бус. Дрожащей рукой мисс Ваткинс расправила листок бумаги. Надпись, усеянная чернильными кляксами, была сделана детским почерком. Шевеля губами, мисс Ваткинс прочитала:
Как лунный свет зальёт Особый Тис,
Заухает сова, и будет тявкать лис,
И пролетит ушан, и мявкнет чёрный кот,
Покроет копоть камни, пламя вверх пойдёт.
Всё – прах, и всё вернётся в прах.
Дом грусти, жди: тебя постигнет крах!
Мисс Ваткинс вздохнула.
– Это было давно, – прошептала она. – Мы были очень молоды, во всяком случае, дурную поэзию это извиняет. – Взяв коралловое ожерелье, она пропустила между пальцами бусины и остановила взгляд на маленьком сломанном сердце. – Да, когда-то это был дом грусти. Мы поклялись, что он падёт, но сдержать обещание можно разными способами. Господина Булкожора больше нет, и теперь всё по-другому. Дети здесь больше не страдают, как когда-то страдали мы. Я делаю всё возможное, чтобы они были в безопасности. Держись подальше, Малисия! Руки прочь от Пипа и Флоры…
– Могло быть и хуже, – сказал Горбо. – По крайней мере, видно, куда мы идём…
Ступеньки, ведущие вниз, были узковаты, но поганки, растущие на сырых стенах, испускали слабый зелёный свет.
Дверь, захлопнувшаяся за спиной Пипа, была плотно закрыта, вряд ли её можно будет сдвинуть с места.
– Нет смысла распускать нюни, – сказал Горбо. – Назад не пойдёшь, и в стороны тоже, поэтому мы пойдём вперёд.