. Подмигнул себе в зеркале и отправился «на заклание». Зал был почти полон, вход свободный. В первых двух рядах сидят члены Совета (похоже, состав его обновился наполовину, ай да Пашутин, разогнал «динозавров»), за ними все остальные. Я сел сбоку, недалеко от сцены.
Начальник Академии представил соискателя, сказал, что в Академии идут испытания двух изобретенных мной препаратов и одного устройства для лечения переломов костей с очень обнадеживающими результатами. Из-за травмы, полученной при испытании другого изобретения, я попал на лечение с переломом ключицы и, вместо того чтобы бесцельно лежать, обобщил свои давние мысли об организации клинических испытаний и проверки достоверности полученных результатов с помощью методов медицинской статистики, что и является целью диссертации. После этого я, с помощью ассистента кафедры и курсантов-слушателей, развесил плакаты (все равно перепутали, несмотря на нарисованные цифры) и приступил к докладу. Пользуясь тем, что члены Совета принялись рассматривать плакаты, я вещал и скакал как клоун на фоне своих «декораций» (своего рода тактический прием, позволяющий избежать вопросов по существу, так как в это время доклад они не слушают, а переспрашивать потом большинство постесняется – мол, создастся впечатление, что старый дурак ничего не понял). Так прошла половина доклада в полной тишине зала, и я был уверен, что на девяносто процентов члены Совета ничего не поняли. Оживление было только там, где сидели питерские математики – вот оттуда может и прилететь… Уложившись в регламент, я закончил доклад и зачитал выводы. Теперь очередь за оппонентами.
Первым выступил Чебышов. Голос у него был негромкий, и в зале стояла тишина, даже математики перестали возиться и слушали мэтра. В целом он похвалил работу за современный и, как он сказал, революционный взгляд (ой, как бы дед мне свинью не подложил, не любят в царствование «Миротворца» это слово) на математические проблемы. То есть, подчеркнул он, новизна подхода автора несомненна, глубина проработки тоже, учитывая то, что многие аспекты изложены впервые. Есть некоторая сумбурность изложения в тексте монографии, но при окончательной редакции ее можно будет избежать. Подчеркнул, что моя монография должна стать настольной книгой всякого исследователя, особенно в области медицины, биологии и физиологии, традиционно не считающихся точными науками, но труд автора позволяет отныне считать их таковыми. Автор же, безусловно, заслуживает докторской степени.
Бугаев в целом повторил хорошие слова Чебышова, но затем постарался меня поддеть тем, что Пирсон, оказывается, частично уже опубликовал подходы к применению критерия согласия, и спросил, насколько мне известны эти работы. Что же, до введения критерия еще девять лет, должен же был он ранее что-то написать. Придется выпутываться при помощи критерия согласия Колмогорова.