Обучали мы пилотов тогда на М-5 и «Авро» (МУ-1). На М-5 место ученика находилось рядом с инструктором, а на «Авро» инструктор сидел впереди курсанта.
Вывозка проходила таким образом. Сначала взлетаешь сам, набираешь высоту 500—600 метров, идешь по прямой. В самолете был телефон, у инструктора рупор, под каской учлета резиновая надувная подушка. К ней по борту кабины от рупора тянулся резиновый шланг. Связь по такому телефону неустойчивая. Приходилось кричать. Кричал:
— Смотри! Машина идет по прямой. Заметь, как расположен нос машины относительно горизонта. Заметил? Теперь я передаю тебе «ручку», начинай сам управлять. Ручку держи легко, не напрягайся. Ну, в добрый час!
Сделаем десять полетов по прямой, начинаем отрабатывать набор высоты. Сто метров набираю я и передаю управление ученику:
— Давай сам. Выше давай. Сто метров — не высота!
Затем обучали планированию, виражам и лишь потом посадкам на редан. Это не каждому давалось сразу. Малейшая грубость, и пошел гидроплан «барсить» — «козлить» по-сухопутному.
Учили терпеливо, дожидаясь, когда до учлета дойдут все тонкости управления машиной. Почувствуем — учлет усвоил элементы полета по «коробочке», отдаем на проверку командиру звена. Он определял готовность учлета к самостоятельному вылету.
На стойках крыльев (слева и справа) самолета, в котором учлет первый раз вылетал самостоятельно, укрепляли красные флажки. Сигнал всем: «Дай птенчику дорогу!..».
Экзаменационный полет проходил так. Учлету давалось задание: набрать 3000 метров, пройти на этой высоте 10 минут, сделать глубокие и мелкие виражи, остановить мотор и произвести посадку на своем аэродроме. Это на учебном самолете. Затем на боевом учлет на час уходил в море. В море часто стояла дымка. Естественный горизонт едва просматривался, а приборов пилотажных на самолете, кроме креномера и компаса, никаких не было. Экзаменационные полеты контролировались барографом. Его вешали на грудь учлета, как медальон.
Связь между самолетом и землей была довольно примитивна. Если пилоту нужно было что-то передать на землю, то он сбрасывал вымпел с донесением. Земля отвечала цифрами, которые имелись в клапанах специального сигнального полотнища (попхема), ракетами, дымовыми шашками».
Сколько бы ни находился в школе учлет, он всегда чувствовал на себе недремлющее око инструктора. Ученик В. С. Молокова инженер школы Н. Кириллов вспоминает (с разрешения командования он переучивался на летчика):
«Как-то пилотируя в зоне самолет «С-16», я пережал ногу. Машина стала сваливаться на нос. Я считал, что попал в безвыходное положение. Рядом со мной сидел Молоков. Он спокойно положил руку на штурвал, и… «С-16», вопреки своему нраву, вышел в горизонтальный полет. Этот урок молоковского хладнокровия, спокойствия, уверенности, доверия ученику и вместе с тем строгого контроля остался для меня навсегда в памяти».