Кручение, второй основной этап в производстве сукна, вплоть до XVIII в., когда изобрели прядильную машину «дженни», занимало много времени. Хотя процесс требовал значительного навыка, он был не слишком утомительным и в случае необходимости мог сочетаться с укачиванием младенца. Во Флоренции кручение в основном было побочным источником заработка для сельских жительниц, которые жили в пригородах. Из-за того что для фабрикантов было бы крайне непрактично иметь дело с каждой из крутильщиц, задачу также поручали промышленным факторам или субподрядчикам, которые ездили по деревням на муле или ослике, развозили шерсть и собирали готовую пряжу. Субподрядчики делились на stamaiuiolo, которые занимались вычесанной шерстью, которая наматывалась на ручные прялки, и lanino. Последние занимались кардной шерстью, из которой производили нить с помощью самопрялки. Субподрядчики платили крутильщицам из того, что они получали от фабриканта; они же отвечали перед фабрикантом за все потери материала. Хотя платили крутильщицам мало, из-за низкой производительности кручение было дорогим процессом. Судя по надежным данным, взятым из бухгалтерских книг, расходы на кручение превосходили расходы на кардование и ткачество.
Следующим шагом после кручения было ткачество, самый важный этап в производстве сукна. Перед тем как ткач начинал работу, следовало подготовить основу. Эту операцию обычно поручали женщинам, которым платили сдельно. В Средние века уток сукна изготавливался из кардной пряжи, а основа – из гребенной. Для утка обычно требовалось в два раза больше пряжи, чем для основы.
Скорее всего, во Флоренции измеряли основу сами ткачи. Ткачи были мелкими ремесленниками, которые работали дома. Некоторые из них владели двумя или тремя ткацкими станками. Они нанимали учеников, которые ткали более грубые ткани. Поскольку в то время быстрого (летающего) челнока еще не изобрели, для того, чтобы работать на более широких станках, требовались два человека: ткач, который поднимал и опускал передаточный механизм, и помощник, который протаскивал челнок.
В партнерских соглашениях, имевших отношение к текстильной промышленности, иногда оговаривалось, что одной из главных обязанностей управляющего является наблюдение за работой ткачей, то есть их буквально отправляли «к станку». Очевидно, работодатель имел право приходить домой к ткачу, чтобы убедиться, что работа выполняется должным образом и в соответствии с графиком. Подобная практика вызывалась не желанием угнетать бедных ткачей, а вполне закономерной заботой о поддержании качества. Станки, хотя и были довольно дорогим оборудованием, обычно принадлежали ткачам. В Гарвардском архиве Медичи не удалось найти подтверждение мысли Альфреда Дорена о том, что хозяева часто платили ткачам авансом под залог станков, либо для того, чтобы привязать ткачей к службе, либо для того, чтобы легче было их эксплуатировать. Зато архивные документы показывают, что владельцы мануфактур помогали ткачам, покупая для них станки и позволяя им расплачиваться за покупку еженедельными порциями, которые вычитались из их заработной платы. В 1534 г., судя по Гарвардскому архиву Медичи, станок стоил 42 пиччоли, или 6 флоринов, что приблизительно соответствовало заработку ткача за 6 недель. Если считать архив надежным источником, среди ткачей наблюдалась большая текучка; вместо того чтобы работать на одного нанимателя, они переходили от одного к другому в поисках лучших условий. Не все ткачи были одинаково искусны или надежны. Наверное, лучшим не составляло труда найти работу; менее усердные, судя по всему, становились первыми жертвами безработицы, когда дела шли на спад и суконщики экономили, потому что запасы не распродавались.