Как правило, ткачи работали дома, а не в мастерской хозяина. В поправке к цеховому уставу, вступившем в силу в 1429 г., особо оговаривалось, что производители шелка, даже если они владеют станками, должны относиться к ткачам как к мастерам (maestri), а не простым рабочим (lavoranti). Целью такого условия, было, очевидно, не дать хозяевам ставить станки в собственных мастерских. Они должны были раздавать работу обычным способом и не платить меньше минимальной сдельной ставки, установленной корпорацией. Это правило вызывалось не столько заботой о процветании рабочих, сколько страхом, что ткачи и прочие квалифицированные ремесленники, возмутившись из-за потери независимости, могут эмигрировать и поселиться в других городах, которым не терпелось учредить у себя конкурирующие шелковые мануфактуры. В корпорации шелковщиков власть принадлежала промышленникам-фабрикантам; хотя ремесленники не могли записываться в их корпорацию и не имели права занимать цеховых должностей, тем не менее они подпадали под цеховую юрисдикцию и дисциплину и обязаны были присягнуть, что будут соблюдать цеховой устав. Такая присяга была необходимым условием для их найма.
Шелк был не только дороже шерсти; в шелковой промышленности широко применялись такие драгоценные материалы, как золотая и серебряная нить. В результате насущной проблемой было мелкое воровство, гораздо более серьезное, чем в суконной промышленности. Нет ничего удивительного в том, что корпорация принимала строгие меры против этого зла. Никому не разрешалось покупать шелк из подозрительного источника, то есть у человека, который не был постоянным торговцем – купцом или фабрикантом. Укрыватели краденого должны были вернуть похищенный товар законным владельцам и вдобавок заплатить большой штраф. Без прямого согласия руководства корпорации как лицензированным закладчикам, ссужавшим деньги под залог, так и не имевшим лицензии ростовщикам запрещалось предоставлять ссуды под залог любого материала, связанного с шелковой промышленностью. Ремесленники, ученики или факторы, обвиненные в воровстве, заносились в черный список, и после того их не имел права нанимать ни один член корпорации. Поскольку многие преступники были так бедны, что им нечем было платить штраф, руководство корпорации своей властью накладывало на них другие виды наказания: порку, колодки или выставление к позорному столбу. К подозреваемым в воровстве или вредительстве разрешалось даже применять пытки.
Конечно, фабриканты применяли меры предосторожности: взвешивали материалы перед тем, как раздавали их, и снова взвешивали, получая готовую продукцию от работников. Трудность заключалась в том, что на разных этапах производственного процесса происходила утруска и усушка, на что необходимо было делать скидку. Чтобы предотвратить мошенничество, такие скидки по цеховому уставу урезались до минимума; так, ткачи отвечали за любую недостачу свыше 1/6 унции на фунт в случае простых тканей и 1/3 унции на фунт в случае фигурного бархата, парчи и атласа. Кроме того, рабочие отвечали за любую порчу, вызванную недостатком профессионального мастерства, вследствие халатности или злого умысла. По уставу, если работник ненадлежащим образом исполнял свои обязанности, хозяин имел право взыскать долг с его ближайших родственников и даже с его «подруги». В свою очередь, мужья и сыновья ткачих, занятых в производстве шелковых тканей, отвечали за своих жен и матерей.