Перед тем как достать кастет и начать безжалостно тратить пневму, расстреливая огромную тушу медведя-переростка, я постоял буквально минуту, переводя дух и собирая в кулак всю свою решимость. Естественно, я понимал, что моя смерть в этом мире не будет окончательной: я снова появлюсь на скале, в специальном зале арха, получу свою бесплатную накидочку – или дождусь возвращения механика с каким-нибудь из моих комплектов одежды…
Но боль… Боль ведь никуда не денется. И когда меня будет жрать пятиметровая туша, а сознание ещё будет оставаться в теле – будет очень неприятно. Я, конечно, парень терпеливый, а в крайнем случае жалобно прокричусь – и станет куда легче. И, тем не менее, когда я вспоминал первую свою смерть в этом чудесном мире, меня до сих пор била крупная дрожь. Лучше здесь лишний раз не помирать – особенно в когтях чудовищ…
От размышлений меня отвлёк нетерпеливый рёв из пещеры. Похоже, у фимомениарка тоже были планы на сегодняшний день, и как бы он ни жаждал реванша в поимке ушедшей из-под носа наглой добычи, но тратить много времени на это не хотел – и рыком поторапливал нас. Стало даже немного жутко от его сообразительности. Я сунул руку в карман и нащупал кастет… Мы замерли друг напротив друга (и ещё Рубари высунулся по пояс в окно), прямо как в дурацких вестернах перед поединком – не хватало только перекати-поля, прокатившегося между нами. Это продолжалось всего секунду, а потом моя рука с кастетом рванулась на изготовку – и, одновременно, медведь ринулся в атаку с грозным рёвом, будто сообщая, что «вот сейчас мы и проверим, что вы тут понастроили»…
Уже понимая, что кастет мне не особо пригодится и пора бы схватиться за рогатину, я всё-таки дал три выстрела огненными стрелками по огромной морде чудовища. От огня фимомениарк дёрнулся и слегка споткнулся, но курса не сменил. Вжикнул, натягиваясь, трос, поднимавший колья, и вся наша конструкция поползла вверх. Я ухватился за рогатину, вставляя её в выкопанный в каменистой почве упор – и направляя прямо на несущуюся тушу.
А потом мир снова завертелся бешеным волчком, перемешивая в одном адском котле вонь из пасти, запах палёной шерсти и моего пота, яростный рёв медведя и мой крик, треск и грохот, свист ветра в ушах… В этот раз я всё-таки приложился о землю, хотя и не слишком сильно – удерживающий меня трос натянулся и смягчил падение, в следующий миг отрывая тело от земли. Подъём начался так же резко, как и оборвался спустя всего несколько секунд. Я завис над землёй буквально метрах в четырёх, всё ещё доступный для удара лапой с огромными острыми когтями.