Извернувшись, я уставился на фимомениарка, который в то же время посмотрел на меня… Наверно, мы оба представляли собой жалкое зрелище: медведь с двумя торчащими в боках обломками кольёв, пастью схвативший трос, тянувшийся к нашему дирижаблю – и я, болтающийся, как наживка на крючке, покрытый синяками, грязью и кровоподтёками…
– Рубари!!! – заорал я, увидев, как медведь начинает медленно приближаться. – Врубай на полную!!!
Механик то ли не услышал меня, то ли и так уже врубил на полную, но нужно было время… В общем, через долю секунды он и сам появился в двери трюма, схватился за трос и принялся вручную подтягивать меня наверх. А наш слишком умный враг принялся подтягивать лапами и зубами другой трос – причём вместе с нашим дирижаблем. Понимая, что никак не успевает, чудовище ещё и подцепило лапой тяжёлый обломок кола и весьма метко запустило им в меня. Догадавшись о его гадских намерениях буквально за пару секунд до броска, я хотя бы успел перевернуться, подставляя ноги, а не свою драгоценную голову. Удар пришёлся на трос, после чего бревно чуть повернулось и обидно (да и больно!) долбануло меня по ягодицам, по бедру и по руке, которой я его отвёл в сторону.
Второго броска мохнатого снайпера я решил не дожидаться – быстро перебирая руками и ногами, я устремился вверх. Медведь, кстати, больше ничем и не кидался. Только злобно пыхтел и пытался удержать за трос рвущийся в небо корабль, как улетающий вверх воздушный шарик…
– Не взл-тим! – пропыхтел Рубари, когда я ввалился в трюм. – Не зн-ю п-ч-му!
– Потому что одна сфера пустоты отключена! – крикнул я, поднимаясь на ноги и бросаясь в рубку.
– П-мей м-ня зн-ч-льный! – ругнулся Рубари¸ кидаясь следом.
Добежав до рубки, я снова включил сферу пустоты, пока Рубари выпускал излишки воздуха, чтобы уберечь аэростат от пробоев. Дирижабль дёрнулся и начал медленно подниматься. Я подскочил к окну в техническом отсеке и уставился вниз – фимомениарк всё ещё был там. Висел, вцепившись зубами в канат – и даже раскачивался, заставляя всего нашего «Шарка» опасно скрипеть.
Высунув руку с кастетом в окно, я попытался достать эту мохнатую тушу выстрелами, но целиться было неудобно – и в результате я лишь трос зацепил воздушным лезвием. Впрочем, этого оказалось достаточно, чтобы избавиться от нашего мохнатого и очень злого балласта. Огромная тварь сорвалась и рухнула вниз, с грохотом и обиженным рёвом – видимо, обиделась она на возмутительное нарушение честных правил поединков.
Я снова бросился в рубку, чтобы остановить подъём, а затем спустился в трюм, открыл дверь в борту и уставился вниз. Там, метрах в пятидесяти под нами, ревел от боли и досады разъярённый фимомениарк, пытаясь идти обратно к пещере и припадая сразу на обе задних лапы. Впрочем, спускаться к пребывающему в ярости гиганту я бы не решился, будь он хромым хоть на все четыре конечности… Фимомениарк, несмотря на все полученные травмы, явно собирался жить вечно. А передних лап ему бы сейчас вполне хватило, чтобы меня добить…