Через пятнадцать минут пребывания в Токио Давид с облегчением обнаружил, что странное одеяние тибетского монаха здешнюю публику не привлекает – все заняты своими делами, все куда-то спешат. Они долго петляли, руководствуясь знакомыми табличками и надписями на английском языке, покуда не вышли к веренице бело-черных и бело-синих машин.
– Разве это такси? – удивился Томас.
– Если на крыше японского автомобиля присобачена причудливая кокарда, а у водителя на руках белые перчатки – значит, такси, – пояснил еврей, смело открыл дверцу и коротко бросил:
– Ацуги.
Томас с монахом уселись на заднее сиденье. Авто плавно тронулось и вскоре нырнуло в бесконечный и однообразный тоннель.
– Что такое «Ацуги», шеф? – поинтересовался здоровяк.
– Западный пригород Токио.
– Там обитают японские мафиози?
– Самое дорогое в Японии – земля, – еле сдерживая смех, пояснил Давид. – Так вот боссы синдиката давно скупили самые лакомые участки и живут в особняках, сравнимых разве что с апартаментами в Беверли-Хиллз. В районе Ацуги таких особняков нет. Там обитает беднота и в худшем случае – рядовые члены банд…
Ехали долго, разглядывая небоскребы и похожие на громадных пауков иероглифы светящейся рекламы.
Преодолев по мосту неширокую реку, таксист произнес:
– Ацуги.
Давид по памяти назвал улицу с номером дома. Машина свернула с широкой трассы, и вскоре за окнами замелькали скромные жилые постройки высотой в один-два этажа.
Длинные и однообразные кварталы изредка сменялись производственными корпусами, торговыми центрами или автомобильными стоянками. Жилые кварталы рвались поперечными проулками – узкими и мрачными, словно в них давно никто не жил.
Возле одного из них такси остановилось.
Последнюю сотню метров пришлось идти пешком – по проулку можно было проехать разве что на мотоцикле или велосипеде.
Отыскав нужный дом, Давид подошел к двери и посмотрел на часы. «Половина пятого. Рановато, но деваться некуда. Лучше потревожить старика и поскорее убраться отсюда».
Осветив экраном мобильного телефона дверь и стены, он не нашел звонка. На робкий стук никто не ответил. Пришлось постучать громче. Внутри послышались торопливые шаги и женский голос, вопрошающий на непонятном языке.
– Простите, мне нужен Куроки, – ответил израильтянин по-английски.
Женщина «промяукала» длинную фразу и затихла.
– Вот идиотка, – процедил Давид. И, наклонившись, четко произнес: – Ку-ро-ки. Хикару Куроки.
Тишина.
– Цэрин, – окликнул Давид, – ты понимаешь их язык?
– Да, – поклонился монах. – При монастыре Самье долгое время жил послушник с юга Японии.