Битва за прошлое. Как политика меняет историю (Курилла) - страница 100
Исследователь коллективной памяти Джей Уинтер считает, что она живет в форме ритуала, коллективного и повторяющегося действия. Без ритуала не так заметны памятники, «не замечаются» календарные праздники, забываются траурные даты. «Возвращение имен» стало одним из новых ритуалов, сохраняющих память о погибших.
Важной особенностью этого ритуала является то, что он сфокусирован на именах жертв. Эта же особенность отличает другой связанный с «Мемориалом» проект, «Последний адрес»; именно «возвращением имен» занимаются активисты, работающие с местами массовых захоронений, таких как Коммунарка, Левашово или Сандармох. И именно эта сосредоточенность на именах конкретных людей отличает подход активистов «Мемориала» от отношения к памяти о репрессиях современного государства. «Стена скорби», открытая в Москве президентом Путиным в 2017 году, представляет собой барельеф с множеством безликих человеческих фигур, символизирующих масштабность репрессий.
Конец историй
Когда распад социалистического блока подтолкнул Фрэнсиса Фукуяму предречь скорый «конец истории», мало кто сомневался в том, что исчезновение самой влиятельной альтернативы либерально-демократическому порядку приведет в перспективе к политическому выравниванию разных стран. Исчезновение отличий в социально-политических идеалах разных народов неминуемо должно было сопровождаться и сближением их историй, разными путями вести к одному и тому же идеалу. Однако на новом историческом повороте крах глобализации «освободил» от единой цели и историю разных стран. Теперь уникальность собственной истории является залогом сохранения идентичности и боевым знаменем консерваторов всех стран. Таким образом, кризис единого идеала привел и к распаду единой истории на множество историй, выстраиваемых политиками.
Мы, безусловно, являемся свидетелями серьезных изменений отношения к прошлому. Главное отличие нашего времени состоит в определении «принадлежности» прошлого. Чье оно? Национальные, религиозные, идеологические претензии на «владение» правильной историей имеют давние корни. Теперь к ним добавился вопрос: является ли прошлое историей героев, государственных деятелей, полководцев и выдающихся людей или же это история «простого человека» — угнетенных, рабов, крепостных, женщин, жертв государственных экспериментов и мировых войн?
Первый вариант истории по-прежнему силен. Его защищают консерваторы во всех странах. Второй вариант, однако, набирает силу. Снос памятников в США и Западной Европе — не единственное свидетельство перемен. В России в это же время множество людей восстанавливают память о прошлых поколениях соотечественников и репрессированных и непогребенных забытых солдатах Великой Отечественной войны. «Книги памяти» и «Последний адрес», «Поисковое движение России» и «Бессмертный полк» показывают подъем той же новой памяти об истории «простых людей», что и борьба с монументами «великим белым мужчинам» на Западе. Наряду с этим мы видим, как социальная история атакует и теснит историю политическую. Она еще не победила и, возможно, не победит полностью, но наш взгляд на прошлое уже изменился.