Пространство городов имеет разную символическую ценность: чем ближе к центру, особенно в столице, тем больше внимания его наполнению уделяют политики. В Будапеште в 1996 году установили на площади рядом с парламентом памятник Имре Надю, руководителю венгерского правительства периода восстания 1956 года, казненному после его подавления, а в 2018 году его перенесли на несколько кварталов дальше. Это решение связывают с тем, что у власти в стране находятся правые силы, для которых Надь — неприемлемая фигура: коммунист, хоть и вставший в 1956 году на сторону народа.
Спустя столетие новое российское руководство вернуло Александровскому саду в Москве его монархическое содержание: обелиск вновь стал напоминать о юбилее императорской династии, неподалеку появились памятники патриарху Гермогену (одному из патриотических героев времен Смуты) и Александру I, а совсем рядом — монумент великому князю Владимиру. В результате после реконструкции Александровского сада вокруг Кремля образовалась зона монархических монументов, в свою очередь окруженная артефактами советской эпохи. Ситуация с памятниками, сложившаяся в современной России, служит иллюстрацией отсутствия консенсуса в обществе по поводу оценки прошлого. В стране сохранилось огромное количество памятников Ленину и другим революционерам, однако их уже практически нет в центре Москвы ближе Октябрьской площади. В разных городах страны поставлены памятники деятелям белого движения, например адмиралу Александру Колчаку или генералу Сергею Маркову. Орловские власти осенью 2016 года установили памятник Ивану Грозному, очевидно, вкладывая в коммеморацию кровавого царя содержание, отличное от привычного.
Если в США на протяжении полутора веков поддерживалось территориальное разделение между Севером, где стояли памятники Линкольну, и Югом, сохранявшим памятники Роберту Э. Ли, то в России пространства разных коммеморативных систем перемешаны. В Санкт-Петербурге неподалеку от памятников царям висят мемориальные знаки в честь убивавших царей революционеров. Так, на 11-й линии Васильевского острова табличка напоминает о «подпольной динамитной мастерской партии „Народная Воля“», едва ли не являясь примером преследуемого законом в современной России «оправдания терроризма».
Более четверти века, прошедшие после распада Советского Союза и исчезновения государственной идеологии, не привели мемориальный ландшафт к единству. Его нынешнее состояние является хорошей демонстрацией отсутствия единообразия в подходе к прошлому страны и, соответственно, невозможности употребления событий прошлого в качестве одинаково понятного всем россиянам «языкового кода».