Жара с каждым днем становилась все более давящей, лето приближалось к убийственным дням конца ноября, и Сантэн не могла спать. Она лежала на своей койке, потея всю ночь, а утром с трудом выходила наружу, чувствуя себя измотанной, подавленной и одинокой. Она слишком много ела, это стало ее единственным утешением против скуки в эти длинные душные дни. У нее появилась настоящая страсть к жареным почкам с острой подливкой, и Темный Хендрик каждый день охотился, чтобы приносить ей свежую порцию.
Живот Сантэн увеличивался, ребенок становился огромным, так что Сантэн приходилось раздвигать колени, садясь, и он безжалостно колотил ее изнутри, брыкаясь и вертясь, как огромная рыбина на крючке. Сантэн стонала:
— Успокойся, маленькое чудовище… О боже, как мне хочется избавиться от тебя!
Наконец однажды днем, когда Сантэн уже почти отчаялась, Твентимен-Джонс появился на склоне скалы. Темный Хендрик заметил его и поспешил в палатку Сантэн, чтобы предупредить ее, поэтому она успела встать, ополоснуть лицо и сменить пропотевшую одежду.
Когда инженер широким шагом вошел в ворота частокола, она уже сидела за столом, пряча за ним гигантский живот, и не встала ему навстречу.
— Что ж, мадам, вот отчет для вас.
Он положил на стол перед Сантэн толстую папку.
Она развязала тесемки и открыла ее. Там лежали листы, заполненные аккуратным педантичным почерком: цифры, и числа, и слова, которых Сантэн никогда прежде не видела. Она медленно переворачивала страницы, а Твентимен-Джонс печально смотрел на нее. Как-то раз он даже покачал головой и как будто собрался что-то сказать, но вместо этого достал из нагрудного кармана носовой платок и шумно высморкался.
Сантэн наконец посмотрела на него.
— Простите, — прошептала она, — я ничего тут не поняла. Объясните мне!
— Буду краток, мадам. Я заложил сорок шесть шурфов, каждый на глубину в пятьдесят футов, с интервалом в шесть футов.
— Да, — кивнула Сантэн. — Но что вы нашли?
— Я обнаружил, что на глубине в тридцать пять футов на площади всей собственности залегает слой желтых кимберлитов.
У Сантэн закружилась голова, ее замутило. «Желтые кимберлиты» прозвучали для нее зловеще. Твентимен-Джонс сделал паузу и еще раз высморкался. Сантэн отчетливо видела, что ему не хочется произносить дальнейшие слова, которые могли навсегда убить ее надежды и мечты.
— Пожалуйста, продолжайте… — прошептала она.
— Под этим пластом мы наткнулись… — Голос инженера упал, он посмотрел на Сантэн так, словно его сердце болело за нее. — Мы наткнулись на голубой слой.
Сантэн вскинула руку к губам, и ей показалось, что она вот-вот потеряет сознание.