Все.
– Стефани де Мило? – спросил Трей с заднего сиденья. Его голос казался мне отдаленным, пока я следила за полицейскими машинами. Да, Стефани и Вайолет были подругами. Совершенно логично: Вайолет знала, что Миша еще не умерла, потому что в этом месяце Вайолет избрала другую жертву – раз уж Миша была следующей, по словам Дженни, и технически всегда будет следующей в очереди на смерть, пока проклятье продолжает обходить ее каждый месяц.
Вайолет, разговаривая по телефону с Трейси, не казалась обеспокоенной тем, что Стефани пропала. Честно говоря, я забыла, как выглядит Стефани, так как особо и не знала ее. Но для нашего городка пропажа ребенка более чем на день была, несомненно, странной. Теперь же, когда полиция была на пути к владениям семьи Стефани и кожу моей головы покрыли мурашки, у меня появилось подозрение, что Стефани не пропала.
Стефани, вероятнее всего, была мертва.
– Эй, парни? – сказала я. – Послушайте, что скажу. Что, если проклятье пропустило Мишу в прошлом месяце, так как монахини молились за нее розарием, а Вайолет не принесла жертву, потому что думала, что Миша – уже завершенное дело? И поэтому она не приносила жертв…
Кожа головы продолжала покалывать – казалось, я обожгусь, если прикоснусь к ней. Все элементы истории выстроились в голове, как в созвездии отдельные точки образовывают фигуру. Даже обкусанные ногти Вайолет – не начала ли она их грызть из-за страха?
– Ее мать приболела – настолько, что семье пришлось отменить отпуск на Сен-Бартс? Затем она сделала предсказание Стефани, а теперь Стефани пропала?
Генри повернул налево на Мэйпл-роуд и улыбнулся мне.
– Я бы сказал, звучит как очень правдоподобная теория. Может быть, даже слишком правдоподобная. Я в том смысле, что уже поздно. Нам следует быть осторожными, чтобы не преувеличивать.
Трей усмехнулся на заднем сиденье:
– А разве это не ты был пару часов назад вместе с нами, когда МакКенна допрашивала призрака? Она не из тех, кто преувеличивает.
Я сползла вниз на переднем кресле, сильно сжимая губы, и пожалела о том, что поделилась своей теорией. Для меня все стало очевидным. Мое сердце сильно билось. Я решила записать все это в заметки на телефоне, чтобы не забыть, как складывался пазл. Меня огорчало то, что Трей и Генри не были такими же воодушевленными, как и я.
После минуты пребывания в задумчивости Генри добавил:
– То, о чем ты говоришь, звучит логично.
Он посмотрел в мою сторону и спросил:
– Ты в порядке?
Если честно, я чувствовала жар, переходящий в пот. Это было самое острое ощущение покалывания кожи, которое мне довелось испытать на данный момент, – но оно убеждало меня в том, что я иду по верному пути.