– Собирать… яйца ганцера? – простонало яйцо ганцера. – О нет, нет, нет! Я не могу поверить, что это происходит на самом деле, но ведь это действительно происходит, что совершенно немыслимо…
– Не раскисайте, – сказал Марвин, видя, что яйцо ганцера почти довело себя до истерики.
– Спасибо за совет, – чуть помолчав, поблагодарило яйцо ганцера. – Вообще-то, я в норме. Раскисать и не собирался.
– Вот и отлично, – кивнул Марвин. – Вы готовы к сбору?
– Я… пытаюсь привыкнуть к этой мысли. Все так… так неожиданно… Вы мне позволите один-единственный вопрос?
– Только поскорее, – сказал Марвин.
– Спросить я хочу вот о чем. Что вам дает это занятие? Может, вы извращенец какой-нибудь? Только, пожалуйста, не обижайтесь, я никоим образом не пытаюсь вас оскорбить.
– Что вы, какие обиды, – сказал Марвин. – Я не извращенец и, поверьте, ни малейшего удовольствия сейчас не получаю. Это просто работа.
– Просто работа, – повторило яйцо ганцера. – Похищать яйцо ганцера, которое вы видите впервые в жизни. Просто работа. Как булыжники собирать. Только я не булыжник, а яйцо ганцера!
– Понимаю, – сказал Марвин. – Поверьте, я и сам нахожу это весьма странным.
– Вы находите это странным?! – сорвалось на крик яйцо ганцера. – А каким, по-вашему, нахожу это я? Думаете, считаю вполне естественным, что ко мне вламывается инфернальное чудовище и «собирает» меня?
– Успокойтесь, – попросил Марвин.
– Извините, – вздохнуло яйцо ганцера. – Я уже в порядке.
– Мне и правда очень жаль, – сказал Марвин. – Но видите ли, у меня есть дневная норма. И если она не будет выполнена, то мне придется остаток жизни провести здесь.
– Нет, это точно душевнобольной, – тихо произнесло яйцо, обращаясь к самому себе. – Он абсолютно безумен.
– Так что придется забрать вас, – закончил Марвин и потянулся к добыче.
– Постойте! – взвыло яйцо ганцера до того панически, что Марвин замер.
– Ну что еще?
– Можно… можно я напишу жене письмо?
– На это нет времени, – твердо ответил Марвин.
– Тогда позвольте хотя бы помолиться!
– Ладно, молитесь, – разрешил Флинн. – Только покороче.
– О Господь милосердный! – патетически воззвало яйцо ганцера. – Не понимаю, что со мной происходит и почему! Я всегда старался быть добропорядочным. И пусть я нерегулярно посещал церковь, Тебе ли не знать, что истинный храм – это сердце верующего? В жизни моей были и нехорошие поступки, не стану этого отрицать. Но ответь, Всевышний, за что мне такое наказание? Почему Ты караешь именно меня? Не кого-нибудь другого, действительно этого заслуживающего? Разве мало на свете злодеев? Почему меня? И почему вот так? Я же не вещь неодушевленная, которую можно «собрать»?.. Нет, хоть убей, не понимаю. Зато я знаю, что Ты всеведущ и всемогущ. Знаю также о Твоей доброте, а потому догадываюсь: должна быть причина… пусть я и слишком недалек, чтобы ее видеть. Послушай, Господи, если я прав, то и ладно, будь по-Твоему. Но не мог бы Ты приглядеть за моей женой и детьми? Особенно за малюткой? – У яйца ганцера сорвался голос. – Да, Боже, младшенькому нужно куда больше заботы и любви, очень уж он хилый, не может за себя постоять. Аминь. – Яйцо ганцера подавило рыдания и обратилось к Марвину вмиг окрепшим голосом: – Все, я готов. Делай свое грязное дело, проклятый сукин сын!