Он с досадой отбросил палочку и решил: не до развлечений, надо искать выход из тупика. Но неумолимый динамизм не выпускал его из своей хватки. Приходилось учитывать, что жить осталось всего ничего и драгоценные минуты убегают одна за другой. Конечно, не хочется, чтобы оставшееся время пропало даром. Но что тут можно предпринять?
Он сполз с «Вормстеттера» и двинулся, раздраженно щелкая когтями, по главной галерее. Решение родилось внезапно, на ходу, и Марвин направился в гардеробную.
Там он сменил верхний панцирь на новый, из золотисто-бронзового хитина, и аккуратно пристроил его на плечах. Лицевую щетину с помощью ароматизированного лака уложил на щеках в «ежики». Усикам придал среднюю жесткость, встопорщил их на шестьдесят градусов – угол веселой беспечности – и позволил изогнуться в естественные привлекательные дуги. Напоследок на средний сегмент туловища напылил лавандовой пудры и ламповой сажей оттенил плечевые суставы.
Марвин глянул в зеркало: пожалуй, получилось недурно. Одет со вкусом, но не фатовски. Если судить со всей объективностью, решишь, что перед тобой презентабельный, вполне ученого вида молодой мужчина. Не сквигозвезда, конечно, но уж точно не забулдыга.
Он покинул свою нору через главный лаз и запер его на затычку.
Уже стемнело. Над головой поблескивали звезды, едва ли более многочисленные, чем фонари над входами в мириады нор, как съемных, так и собственных. При виде этого пульсирующего сердца города Марвин затрепетал от восторга. Уж наверняка где-то среди этих бесчисленных пересекающихся коридоров его ждет райское блаженство. Ну или, по крайней мере, возможность расслабиться и перевести дух.
И вот он, охваченный смертной тоской пополам с трепетной надеждой, направил свои стопы к Главной Шахте – самому злачному, самому щедрому на соблазны месту в городе, где его ждет спасительный шанс или окончательный приговор судьбы.
Плавной размашистой поступью, скрипя кожаными сапогами, Марвин Флинн шествовал по дощатому тротуару. Веяло слабыми ароматами полыни и чапараля. По сторонам дороги тусклым мексиканским серебром лоснились под луной глинобитные стены. Из ближайшего салуна доносились вычурные аккорды банджо…
Сильно нахмурившись, Марвин застыл как вкопанный. Полынь? Салуны? Как это понимать?
– Что-то не так, незнакомец? – осведомился грубый голос.
Флинн круто обернулся. Из теней возле магазина колониальных товаров появился человек. Это был бродяга – гнусавый, сутулый бездельник в пыльной черной шляпе, комично нахлобученной на грязный лоб.
– Да, кое-что очень даже не так, – ответил Марвин. – Все выглядит как-то странно.