Но как же мало мы знаем об извилинах человеческого мозга, о кривых путях сознания! Уже на следующий день вопреки любым логичным ожиданиям произошло событие, пробившее скорлупу, в которой заточило себя Марвиново восприятие.
Вроде пустяковый случай. Но он стал первым звеном причинно-следственной цепи, первым актом драмы, одной из тех, коим во Вселенной несть числа.
А начиналось это достаточно банально: у Марвина спросили, который час.
Событие имело место на северной стороне Пласа-де-лос-Муэртос вскоре после вечерней пасео[34] и аккурат за пятнадцать минут до матинса[35]. Марвин привычно прогулялся мимо статуи Хосе Гримучо, мимо сохранившихся с пятнадцатого века оловянных перил, вдоль которых сидели чистильщики обуви, мимо фонтана Сан-Бриоски, что на восточном углу невзрачного сквера. Он дошел аж до усыпальницы Незаконнорожденных, и тут ему заступил дорогу мужчина, властно подняв руку.
– Тысяча извинений, – произнес незнакомец. – Жаль нарушать ваше уединение, и, боюсь, вы сочтете мой поступок оскорбительным, но тем не менее вынужден обратиться с просьбой: не могли бы вы сообщить точное время?
Вроде совершенно невинный вопрос. Но с его заурядностью никак не вязался облик вопрошавшего. Незнакомец был среднего роста и хрупкого телосложения, с усами, постриженными не по моде, вроде тех, что на портрете короля Морквавио Редондо кисти Гриера. Одежда поношенная, но очень чистая и хорошо отутюженная, а растрескавшиеся туфли начищены до блеска. На указательном пальце правой руки массивный золотой перстень с тонкой работы печаткой.
И этот холодный ястребиный взгляд привыкшего командовать человека…
Вопрос насчет времени был бы вполне уместен, не будь он задан на площади в виду городских часов, которые расходились с точным временем от силы на три минуты.
Марвин отреагировал на просьбу с неизменной безупречной вежливостью: поднес к глазам лодыжку с часами и сообщил, что сейчас пять минут второго.
– Спасибо, сеньор, вы очень любезны, – сказал незнакомец. – Неужели пять второго? Как же быстро время пожирает наши скудные жизненные силы, оставляя нам лишь горький осадок воспоминаний!..
– О да, – ответил Марвин. – И все же эта необъятная и необъяснимая сущность – время, которым не может обладать ни один человек на свете, – на самом деле единственное, чем мы обладаем.
Незнакомец кивнул с таким видом, будто Марвин изрек нечто очень мудрое, а не просто выдал банальность ради поддержания разговора. Затем таинственный сеньор отвесил размашистый поклон, куда более подобающий былой благородной эпохе, чем нынешнему плебейскому веку, и даже перестарался – он бы упал, если бы Марвин не подхватил его и не помог утвердиться на ногах.