– Заткнись, макаронник! – рявкнул Номер Четыре.
– Моя звать не Макаронник, мамочка дать моя имя Луиджи, – с южным темпераментом возразил Номер Два. – Моя жить два года в твоя великий страна, а раньше моя быть маленькая мальчик в деревня Сан-Минестроне-делла-Зуппа, nicht wahr?[44]
– Эй, приятель, – хмуро обратился к нему Номер Три, – ты не макаронник и не итальяшка, не даго и не воп[45]. Ты всего лишь второстепенный вспомогательный образ с ограниченной свободой действий, так что лучше тебе заткнуть пасть, не дожидаясь, когда я с этим помогу, nicht wahr?
– Вот что я вам скажу, – заговорил Номер Один. – Парень я простой, и вкусы у меня простые, и, если это поможет, я откажусь от моих прав на марвинство.
– Память, память… – бормотал Номер Два. – Что же это было со мной? Кто эти призраки, эти болтливые тени?
– Старик, что я слышу! – возмутился Келли. – Это очень дурной тон.
– В высшей степени непорядочно, – пробормотал Луиджи.
– Инвокация – это не конвокация, – добавил Номер Три.
– Но я правда не помню, – сказал Номер Два.
– У меня тоже нелады с памятью, – возразил Номер Один, – но я не делаю из мухи слона. Даже не утверждаю, будто я человек. Тот факт, что я наизусть знаю Третью книгу Моисееву, абсолютно ничего не доказывает.
– Вот уж точно! – с жаром поддержал его Луиджи. – И опровержение тоже не доказывает абсолютно ничего.
– Ты же у нас итальянец вроде? – спросил у него Келли.
– Итальянец, но вырос в Австралии. Это весьма странная история…
– Не страньше моей, – сказал Келли. – Меня ведь зовут Черным Ирландцем, прикинь. И очень немногим известно, что годы моего взросления прошли в Ханьчжоу, в борделе, и что я завербовался в канадскую армию, спасаясь от французов, когда они хотели упечь меня за помощь голлистам в Мавритании. Вот почему я…
– Zut alors![46] – возопил Номер Четыре. – Больше не могу молчать! Подвергать сомнению мои личностные качества – еще куда ни шло, но порочить мою страну!
– Твое возмущение ничего не доказывает! – тоже перешел на крик Номер Три. – А впрочем, плевать, я ведь решил, что больше не буду Марвином.
– Пассивное сопротивление – это тоже агрессия, – упрекнул Номер Четыре.
– Неприемлемые доказательства – тоже доказательства, – парировал Номер Три.
– О чем вы говорите?! – вмешался Номер Два. – Не понятно же ни черта.
– Неученье – тьма! – прорычал Номер Четыре. – Категорически отказываюсь быть Марвином.
– Того, чего не имеешь, – не потерять[47], – поддел его Келли.
– Что хочу, то и теряю! – взъярился Номер Четыре. – Я и от испанского престола отрекаюсь, и не согласен быть диктатором Внутренней Галактики, и бахаистского спасения не приму!