Вот он шествует, этот жалкий шарлатан в грязно-бежевой шкуре, чудовищный оптимист с приклеенной улыбкой. Вору: украдися сам! Убийце: убейся сам! Рыбаку: выудися сам! Крестьянину: пожнися сам!
А сейчас заслушаем отчет Специального Следователя.
– Благодарю вас… кхм… Следствием установлено, что Марвин – то одно, что нужно брать, когда предлагают не одно[50];
что звезды падали на Марвина Флинна;
что надобно восхвалять Господа и подносить Марвина Флинна[51].
Мне также удалось выявить следующие обстоятельства:
милый, раз уж ты встал, налей мне Марвина Флинна[52];
Марвин Флинн – это точно лучше, чем дорогостоящий спред[53];
обещай ей что угодно, но дари Марвина Флинна[54];
у вас есть друг, и этот друг – Марвин Флинн[55];
пусть ваш Марвин гуляет по «Желтым страницам»[56];
пейте Марвина, который удовлетворяет[57];
почему бы не посетить воскресную мессу в выбранном вами Марвине Флинне? Ибо Марвин Флинн, который молится вместе, навеки остается вместе[58].
…сошлись в битве титанов, неизбежной уже в силу того, что она началась. Марвин ошеломил Краггаша могучим ударом в грудную кость, затем еще более сокрушительным ударом в носовую кость. Краггаш поспешил превратиться в Ирландию, куда Марвин вторгся полулегионом датских берсерков, чем вынудил супостата предпринять пешечный штурм на королевском фланге, не имевший ни единого шанса против низкого стрита.
Марвин попытался схватить неприятеля, но промахнулся и опустошил Атлантиду. Краггаш ответил бэкхендом и прихлопнул комара.
Смертельная схватка бушевала на парящих миоценовых топях. Под плач хоронивших свою матку термитов Краггаш кометой ринулся к Марвинову солнцу, но лишь разлетелся на бесчисленные агрессивные споры. Марвин же безошибочно нашел алмаз среди блестящих стекляшек. И Краггаш низринулся на Гибралтар.
Его бастион пал в ту ночь, когда Марвин похитил берберских обезьян. Ничего не оставалось Краггашу, как упаковаться в чемодан и пронестись над Южной Фракией. Перехватить его удалось на границе Фтистии, страны, наспех придуманной Марвином, что очень сильно повлияло на ход европейской истории. Слабея, Краггаш злился, а когда злился, слабел. В отчаянии он изобрел дьяволопоклонничество. Но ведь не кумиру поклонялись приверженцы марвинизма, а символу. Когда Краггаш бушевал, он становился гадок: под ногтями копилась грязь, на душе высыпали окустья ядовитого волоса.
И вот Зе Краггаш, олицетворение зла, лежит беспомощный, сжимая в когтях тело Марвина. От ритуалов экзорцизма его бьют смертные корчи. Замаскированная под молитвенный барабан циркулярная пила расчленяет его; палица, камуфлированная под кадило, вышибает ему мозги. Ласковый старичок, преподобный Флинн, гнусит последнее напутствие: «И не обрящешь ты хлебушка к одной тефтельке»