Но утром… Как говорится, если вам больше пятидесяти, вы проснулись и у вас ничего не болит, то вы померли. Вот я и прислушивался к организму в полном недоумении — все было прямо очень хорошо. Настолько, что явно превосходило живительное воздействие десятичасового сна, дело точно было в рукастом китайце.
Позавтракав, я встретился с Шешминцевым, тот увлек меня на прогулку по городу, рассказывая где и что строится, показывая уйму джонок в порту и толпы китайцев в городе, залив Золотой Рог, за которым виднелся зеленый мыс Чуркин и дальше, в дымке — сахарно-белый Токаревский маяк и остров Русский. На нашей стороне ласточкиными гнездами к сопкам лепились дома и домишки, от солидных на Светланской до совсем уж шанхаев в слободках Рабочей, Нахальной, Матросской, Голубиной пади, Гнилом углу… И везде — шустрые кривоногие японцы с цепкими взглядами.
А про Яна Вася рассказал, что помимо своей наследственной профессии, традиционной китайской медицины, тот весьма интересовался и другими практиками и даже пытался учиться в Циндао у немцев, но у тех уже было через край арийского высокомерия. Тогда он решил податься в Маньчжурию, где начиналась строительство КВЖД, было навалом пациентов из числа кули и водились русские медики. Там-то в своих духовных исканиях он и напоролся на толкового русского попа, видимо, из прошаренных интеллигентов, который убедил Цзюнмина принять православие. Новообращенного потихоньку начали принимать в “свой круг” русские, но тут жахнуло восстание боксеров и Яну пришлось спасаться, его вместе с частью путейцев вывезли во Владивосток. А вот тут, где его почти никто не знал, нетрадиционная религиозная ориентация сыграла с ним злую шутку — китайцы не очень доверяли врачу-христианину, христиане не очень доверяли врачу-китайцу. Так он и мыкался, пока его не нашел Вася.
За три дня улучшение моего состояния было настолько разительным, что я решил сманить массажиста в Москву и сделал ему предложение, от которого он не смог отказаться. Что ему тут прозябать, а в первопрестольной я клиентуру обеспечу, за моими новациями публика следит и вполне следует, вон, почти каждый инженер теперь френч носит и сумку-портфель через плечо. Тем более, что Цзюнмин владел и термопунктурой, и иглоукалыванием, только вот я на иголки не отважился, памятуя о стерильности. Зато я поразил его знанием таких слов, как тайцзицюань и цигун, чем привел в полный восторг.
На четвертый день я уже был вполне в форме и отъедался под неодобрение китайца, имевшего радикально иные воззрения на диету. Но вот уж хрен, миска риса с соевым соусом хороша как экзотика изредка, а так у нас сродное питание совсем другое. Компанию мне за обедом составлял Вася, еще один из “буров”, Степан — тот самый, совершивший хадж из Танзании через Иерусалим — уже был на Сахалине и устраивал там артель. Назавтра должен был прибыть пароход с нашими “сеялками” и двумя сопровождающими, а еще через день Медведник, как обещала телеграмма из Гонконга, и вся группа будет в сборе.