-- Вот как! -- реденькие его брови смешливо скакнули вверх. -- Стало быть, ты с ним хорошо знаком?
-- В достаточной степени. Во всяком случае Глор затратил на меня массу сил. Увы, я оказался недостаточно прилежным учеником, -- я виновато улыбнулся, демонстрируя черные провалы вместо зубов.
Осмыслив сказанное, человек, от которого зависела наша судьба, резко откинулся в золоченом кресле и расхохотался женским, совершенно не идущим ему смехом.
-- Ах, каналья! Ну, уморил!.. Вот, значит, какой ты крестничек! А я-то сперва подумал!.. Мда... Так ты что же, жаловаться пришел или чего просить?
-- Просить. -- Твердо сказал я и зачем-то добавил: -- Ваше сиятельство.
И советники, и хозяин роскошного кабинета снова покатились со смеху.
-- И ты считаешь... Нет, ты в самом деле считаешь, что имеешь какие-то особые права? Господи!.. Да ты знаешь, сколько у Глора было подобных воспитанников?
-- Я был любимым, -- произнес я все с той же твердостью. -- Он навещал меня трижды в день, но так ничего и не добился.
Полукороль и полубог всплеснул руками, призывая в свидетели находящихся в зале.
-- Ну не наглец ли! Поглядите на него! Да как же ты, бродяжка, осмелился явиться сюда? А что если я снова отправлю тебя к Глору? К крестничку твоему любимому?
Я терпеливо пережидал, пока стихнет очередной взрыв веселья. Что-то подсказывало мне, что я выбрал верный тон. Только так я мог чего-то добиться.
Хохот наконец поутих. С угрожающей готовностью ко мне шагнул огромного роста охранник. Хозяин зала сделал небрежный жест, и исполин остановился. Замер изваянием, застыл замороженной букашкой.
-- Кажется, начинаю понимать, чем ты приглянулся Глору. Твердый орешек, а орешки -- они... Мда... Так чего же ты хочешь, красавчик?
-- Может, стоить поднять архивы, -- робко подал голос один из советников. -- На предмет выяснения личности. Если он и впрямь сидел у Глора, в картотеках обязательно найдутся соответствующие отметки...
Властелин отмахнулся от говорящего, как от докучливой мухи.
-- Обойдемся без канцелярщины! Даже если он все выдумал, думаю, его стоит послушать. Не каждый день к нам заявляются такие фрукты... Так чего ты хочешь, храбрец?
Сердце мое предательски дрогнуло, и я всерьез испугался, что оно не позволит мне доиграть этот спектакль до конца. До крови прикусив губу, я постарался собрать расплясавшиеся нервы в кулак. Прежде чем заговорить, хрипло откашлялся:
-- Четыре пропуска. Временных или постоянных -- неважно.
-- Четыре? -- величавое личико сморщилось. -- не много ли? Один я бы тебе дал, пожалуй.